Свидетельницы зла

Этот парень сидел со старухой в кухне и о чем-то оживленно разговаривал. Старая карга даже хихикала его шуткам. Когда он ушел, Надя спросила ее:

— Кто это был, Мария Кирилловна?

Старуха тут же прикинулась глухой и не ответила. А оказывается, это был покупатель. Может, он и унес бумаги на дачный участок? Вполне возможно, вполне возможно.

Надя встала с дивана, на котором расположилась с вязанием. Отложила спицы. И подошла к креслу, в котором спала ее подопечная. Наклонилась, прислушалась. Дышит. Дышит, старая ведьма. Надо бы ее переложить в постель и собираться домой. Видимо, уснула уже до утра. Часов до девяти спала обычно. Надя приходила к ней в половине девятого утром. И в половине девятого вечером уходила. Сейчас еще не было и восьми вечера. Но старуха уже спала мертвым сном. Чего ее караулить?

Надя подтащила тяжелое кресло к дивану, на котором обычно спала Мария Кирилловна. Осторожно сняла с нее толстый плед. Подхватила старуху под мышки и переволокла на диван. Уложила ее голову на тонкой подушке, развязала платок, сняла. Не хватало еще, чтобы старая дура от тугого узла задохнулась. Накрыла сверху одеялом. И вдруг!..

Надежда едва не заорала от ужаса, когда сухая старушечья лапка впилась в ее ладонь.

— Не обижайся, — просипела старуха.

— За что, Мария Кирилловна? — Надя перевела дух. — Ну и напугали же вы меня.

— За участок не обижайся. Я знала, ищешь ты дачу.

— Ладно. Не буду. — Она высвободила свою ладонь из ее пальцев. Уточнила на всякий случай: — Не буду обижаться. Вы спите. Поздно уже.

Надя подхватила свое вязанье, оказавшееся у старухи в ногах. Села в ее кресло. Подосадовала: ну вот, придется еще сидеть, пока та не уснет. Хоть и идти недалеко — Надя жила в соседнем доме, — но все равно хотелось бы уйти пораньше. Дома дел скопилось. Рядом со старой женщиной она почти без выходных.

— Не хотела я, чтобы ты землю ту покупала, — снова подала голос Мария Кирилловна.

И на Надю глянула пара лихорадочно поблескивавших глаз.

— Почему? — Наде все же сделалось интересно. — Чем же я вам так не угодила, Мария Кирилловна?

— Ничем. Ты хорошая. А земля плохая. Проклятая, — проскрипела старуха и запросила пить.

Надя сходила в кухню. Навела ей травяного чая. Налила в специальную бутылочку для спортсменов. Из нее удобнее было ее поить. Вернулась в комнату, а старуха уже спит.

— Тьфу ты, — проворчала Надя, снова усаживаясь в кресло.

Она провязала четыре ряда, когда старуха снова открыла глаза и запросила пить. Надя напоила ее, поправила на ней одеяло. И тут же пожалела, что не добавила ей в чай снотворных капель. Той достаточно было десяти, чтобы проспать до утра.

— Спасибо.

Бескровные губы Марии Кирилловны растянулись в блаженной улыбке. Женщина дождалась, когда Надя снова сядет в кресло с вязанием, и проговорила:

— Внуком моим та земля проклята, Надюша.

— Внуком? — удивленно вскинула она брови. — А кто ваш внук, Мария Кирилловна?

Она лично не знала ни одного родственника старухи. Ни разу здесь никого не было за то время, что она работает. А на этом адресе она работает уже пять лет.

— Внук? — Женщина широко распахнула глаза и вдруг очень громко, непривычно громко выпалила: — Внук Вовка! Мерзкий клоун! Пугало! Тьфу! Ненавижу!

Видимо, отношения у них были, мягко говоря, не такими хорошими. Поэтому он тут ни разу и не появился.

— Где он сейчас? — зачем-то спросила Надя.

— Нет его. Помер он, — слабеющим голосом ответила Мария Кирилловна, выдержав долгую паузу. — Уж несколько лет, как помер. Пятьдесят три ему тогда было.

— Понятно.

— А земля та плохая, — настырно повторила старуха. — Там и раньше люди мерли. То повесится кто. То обопьется.

— А внук ваш тоже там помер?

— Не знаю я, где он помер. Позвонил из хосписа, хрипит, задыхается. Каяться начал. Прощения просить. Только я не простила. — Слабый голос старухи разбавился металлическим скрежетом. — И сейчас не прощаю! Поэтому, Наденька, не обижайся на меня.

— Не буду, — уже совершенно искренне пообещала Надя, подтыкая край одеяла под костлявый бок Марии Кирилловны.

— Не нужна тебе такая дача. Там столько душ было загублено. И сейчас опять… Ох, беда, беда. Пять человек. Застрелили. Сожгли, — уже почти шепотом бормотала Мария Кирилловна.

Надя подивилась такой памяти. Полиция уже почти неделю назад приходила, а старуха все отчетливо помнит. В девяносто восемь лет! Тело немощно, а мозг работает.

— Кому же надо было столько юных душ губить?! Да еще на моей даче! Кому могло такое в голову прийти? А?

Надя молчала. Спицы быстро мелькали в ее руках, нанизывая ряд за рядом петли. Разговаривать со старухой она не собиралась. Разгуляется, до полуночи не уснет. А ей что, сидеть возле нее? У нее смена вот-вот закончится.

— А я знаю, кто их мог убить, Надя, — вдруг выпалила Мария Кирилловна достаточно громко.

— Кто? — Она насторожилась, положила руки с зажатыми в них спицами на колени, зло глянула на подопечную. — Ну что вы такое говорите, Мария Кирилловна? Как вы можете знать?

— Знаю, знаю! Подойди, на ухо скажу. Ну!