Читаем Свидетельства обитания полностью

Я тогда сидел перед экраном и смотрел. Не мог поверить, что это по-настоящему происходит. Мне почему-то казалось, что так просто не может быть. Тогда. Ну вот, опять. У меня так с детства.

Голову запрокинь ненадолго.

Чего.

Голову запрокинь. И салфетку.

Пройдет.

Пройдет, конечно. Подержи так.

Смотрел, не мог оторваться, спасибо, хотя так, наверно, у всех.

Думаю, у всех.

У большинства.

Подавляющего.

У тех, которые не против, тоже.

У тех тоже.

Хотя они что-то другое испытывали.

Вряд ли.

Почему.

Потому что все разом поменялось.

Может, им этого хотелось.

Может, хотелось.

И они так представляли.

Но не важно. Когда разом меняется, никому не уютно.

Вроде не идет.

Говорил же, пройдет.

Никто не помнит, как начиналось. И когда. Никто не может объяснить, почему, зачем, какова была последовательность событий, которые привели к последствиям. Никто никогда не сможет объяснить, почему все произошло именно таким образом. Но все всё помнят. Все помнят, как отключали электричество, как ничего больше не было, как человек говорил, что, несмотря на очевидное разрушение, потребуется сделать так, чтобы разрушение осуществилось, поскольку в противном случае его не удастся избежать. Он говорит, а объектив записывает. Он есть, его нет, не имеет значения.

Ему снится комната. Такая же комната, но с зелеными стенами и бежевой полоской наверху, как в больнице. С диваном и двумя креслами. Включенный мелькающий телевизор, помехи изображения, как при съемке. Мальчик на диване со странным лицом, как будто ему непонятно. Тумбочка. Голос из тумбочки. Ворчит что-то невнятное. Жарко. Мухи. Телевизор говорит о разновидностях злаковых. Телевизор говорит о последствиях землетрясений. Телевизор поет примитивную песню. Телевизор вскрикивает дребезжащим мужским голосом. Мальчик встает с дивана, подходит к окну. Высовывается. Ловит языком снег. Икона сползает со стены, шлепается с грохотом о бетонный пол. Кошка копается в мусорном ведре. Папа говорит, что ему нравится, как кричат попугаи. Мальчик начинает петь примитивную песню. Папа говорит о последствиях землетрясений. И в этот самый момент мама вздыхает и начинает плакать. Папа говорит, что это не навсегда. Незнакомая женщина подходит к окну вплотную, протягивает левую руку. Жест, обозначающий тревогу. Кто-то читает вслух инструкцию по использованию стиральной машины, издалека. Когда папа начинает задыхаться, мальчик просыпается.

Просьба соблюдать по возможности спокойствие и ожидать дальнейших инструкций. Не подвергайтесь панике, не слушайте, что говорят. Проверяйте источники информации. Прислушивайтесь к официальным источникам. Соблюдайте спокойствие. Будьте аккуратны и избирательны. Мы действуем в наших общих интересах. Благодарим за понимание.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее