Свидетельство о смысле

Обида, ненависть, смешанные с детской любовью, просачивались в стены старой, захламлённой комнаты. Дверь исцарапана, несколько книг по учебе были разбросаны на полу. Их листы чуть мокрые от горячих слёз. Куклы в хаосе расположились на холодных полках среди разного хлама. Они, как самые чувствительные зрители, глядели на Юрико и тоже хотели плакать.

Сама героиня находилась в центре комнаты. Она смотрела на своих друзей, компания которых помогала ей не сойти с ума. Ей нужно было, чтобы хоть кто-то разделил с ней то, что давило на душу. Юрико плакала, плакала часто. Очень горько и в то же время стеснительно, чтобы ни в коем случае её не услышали.

Время: 15:03. Еще один взгляд: 17:14. Страх нарастал с каждой секундой, но Юрико себя останавливала. Она еще не чувствовала ничего, кроме надежды и преданной любви к своему отцу. Вдруг глухо послышался щелчок, дверь в квартиру отварилась. Сам же вход в комнату был заперт. Она знала, какое наказание последует за такое, но не могла иначе.

– Юрико! – раздался строгий и пьяный голос среди комнат квартиры.

Дочка сидела на полу, обхватив руками колени. Дыхание прервалось. Всё тело замерло и лишь слабо сотрясалось, когда ощущало приближение отца.

Ручка в комнату дёрнулась, и Юрико тихо всхлипнула. Страх прорвался сквозь надежду и теперь уничтожал весь свет, который так желанно копился. Слёзы остановились, но глаза всё так же остались стеклянными.

– Юрико… а ну открывай!

Она молчала. Ни звука!

– Юр-р-ико! – Голос вдруг осёкся, и шаги со стуком удалились прочь.

Она взглянула на стол, карта-ключ лежала на поверхности. Но была и еще одна, который отец хранил у себя. Юрико так и не смогла найти эту карту…

Шаги приближались. Ручка зачем-то дёрнулась еще раз, как будто тот не был уверен, что она заперта.

– Юрико, девочка моя…

Она поднялась, и ноги сами двинулись прочь. Юрико шла спиной к столу, будто страшась двери, как собственной смерти.

Дверь медленно отворилась, и перед дочкой явился Он – её отец. Пьяный и избитый кем-то на улице. Белая рубашка была порвана и испачкана в чем-то желтом и ярко-зелёном. Штаны висели: ремень, видимо, был снят заранее либо вообще потерялся в сумбурности попойки.

– Девочка моя, нельзя запираться одной, – проговорил отец, путаясь в словах и обводя взглядом с ног до головы свою дочку.

Та шла назад. На её теле был свитер и свободные штаны, разорванные в области колен и снизу. Он приближался к ней со звериным и наглым взглядом. Уверенным, что его ненавидят, но с надеждой, что он любим. У Юрико тоже была такая надежда. Но страх переполнял и говорил о правде. Не переставая, твердил ей, что именно сейчас произойдёт.

Отец приблизился к ней так близко, что она и не смогла бы убежать из комнаты. Юрико вся сжалась в себя и взглядом молила о помощи. Может, о прощении, а может, о смерти…

Одной рукой он схватил её за кисть, а другой чуть ли не разорвал свитер. Она попыталась закричать, когда он повалил её на стол, но хлёсткий удар по нежнейшей и мокрой от слёз щеке возобновил тишину.

Единственные зрители в этой комнате находились на полках. Единственные друзья и товарищи, чья душа тоже была наполнена пустотой. Они не были подвластны себе, как и их хозяйка. Они были подвластны лишь страху и отчаянию, ведь только это могло наполнить, хотя изначально их жизнь предназначалась для любви и добра. Но неистовость человеческого естества, зверства, сделала из них таких, какими они страшились быть.

Комнату наполнил крик. Такой громкости, что и удары не могли остановить этот вопль. Слёзы всё текли, словно пытались заживить эту рану. Голова лопалась от страха и отчаяния. Кровь пульсировала по всему телу, а глаза заволоклись пеленой. Она видела это пьяное и злостное, улыбчивое лицо и боялась его… любила. Ведь никого, кроме него, у неё не осталось. Ведь некуда ей идти, кроме как к нему.

***

Воздух лениво наполнял лёгкие. Веки постепенно открылись, затем закрылись и вновь вспыхнули, оголяя сонный взгляд. Юрико зевнула пару раз, оглядываясь вокруг, и потянулась. Она даже не помнит, когда последний раз так сладко спала.

Когда Юрико подняла голову, то на столе осталась маленькая лужица слюны. Она застенчиво улыбнулась этому, а потом сомкнула брови. Где кот?

– Тима? – в неясности позвала она его. – Тима!

Юрико встала и пошла в кабину пилота. Там никого. Затем она вернулась в основную комнату, не понимая, в чем дело. Что-то не так… Так тихо и в то же время тревожно. Она оглядела вновь стол. Кружка перевёрнута, какие-то следы. Аппарат с напитками весь разрыхлён. А… костюм? Где V-5?!

Лицо вмиг наполнилось кровью, а уши заложило неясным звуком. Она еще не двинулась, но готова была бежать – лишь бы куда-нибудь. Такого попросту не может быть. Где её костюм?! Ни Тимы, ни V-5! Это очень нехорошо!

Вскоре Юрико додумалась взглянуть в окно. И то, что она там увидела, никак не добавляло ясности в картину. Только лишь она поняла, где Тима. Тот ведь валялся под обломками корабля! Да и что это вообще за звездолёт? Вражеский?