Свидетельство

Они вновь завязали перестрелку с русскими, но действовать старались осторожно. Больно уж ярились русские минометы. Впрочем, огонь становился заметно слабее: и с противоположной стороны улицы, и из окон дома. Пошли в атаку штурмовики. Крохотные, но пронзительно воющие бомбы беспощадно посыпались сверху, застучали по мостовой. А вперемежку с ними густым, наводящим ужас, градом забарабанили по камням улицы автоматические пушки штурмовиков. Дом заскрипел, захрустел под их ударами.

— Пошли лучше в убежище, — решил Башти. — Там пробьем запасной проход в соседний дом, легче будет маневрировать Да и дом тот вроде бы надежнее…

Один из солдат, чье любопытство оказалось сильнее страха, выглянул из окна и только успел удивленно воскликнуть: «Нигде не видно ни одного русского!» — как в тот же миг упал, скошенный осколками мины, ударившейся о верхний косяк окна. Кроме него, от этой же мины погибли еще двое, а третий, тяжело раненный, жалобно стонал и, задыхаясь, молил не бросать его одного. Но «братья», не обращая внимания на мольбы раненого, уже мчались бегом вниз по лестнице.

В убежище, куда ворвались нилашисты, сидели перепуганные насмерть люди: с большим трудом удалось от них добиться, где можно найти лом и кирку. Пробили ход в прилегающее убежище — не без усердного участия его обитателей, решивших, что у соседей что-то случилось, и принявшихся усердно ломать аварийную дверь со своей стороны. Когда с дверью покончили и нилашисты снова собрались вместе уже в соседнем убежище, их оказалось всего восемь человек. Гражданские обитатели убежища понемногу зашевелились. Кое-кто нырнул через открытый запасной выход к соседям. Остальные перешептывались и косо поглядывали на горсточку нилашистов. В Шиманди вдруг проснулось неудержимое желание перестрелять всех до единого этих подлых, притаившихся крыс. И мужчины есть! Небось, все, как один, дезертиры!

Шиманди и его люди собрались на середине убежища. Кто-то вытащил фляжку с палинкой и пустил по кругу. Выпив, все вдруг вспомнили про еду. Наспех, руками, разломив на восемь кусков, сожрали батон колбасы салями прямо так, без хлеба, и запили все той же палинкой.

— А теперь поглядим, что делается там, наверху!

Нилашисты гуськом поднялись по лестнице, осторожно выглянули из подворотни. Перестрелка почти утихла, но минометы и штурмовики русских продолжали молотить улицу.

— Видно, готовят наступление, — пояснил Башти. — Пошли назад, в убежище. А как в атаку пойдут, мы — к окнам и встретим их залпом. Видите, с той стороны тоже пальба затихла. Это уж точно!

В ожидании наступления они просидели в убежище до трех часов дня. Самолеты-штурмовики наконец ушли. Русские поддерживали только минометный огонь. Башти на брюхе выполз за ворота — посмотреть. Шиманди осторожно последовал за ним, но, не доходя до ворот метра три, остановился.

— Русских видишь? — спрашивал он.

Бывалый фронтовик вернулся ползком, поднялся с земли, стряхнул с одежды пыль и выругался.

— Ну их к черту. Меня не русские интересуют… а вот где немцы? Куда они все подевались? Напротив нас тоже венгры. Слева, на Университетской площади, еще чьи-то позиции, но там я вообще никого не вижу. Вот бы туда добраться. Позиция там будь здоров.

— Как же туда добраться под таким огнем?

— Через убежища!

Пришлось пробивать проходы еще в трех стенах. На это ушло добрых два часа. Стемнело, пока они добрались до дома на углу Университетской площади и смогли выглянуть из-под арки. По цвету неба видно было, что вокруг полыхало сразу несколько больших зданий. Башти объяснил, как нужно перебежками преодолеть площадь до укрепленного укрытия. Однако, едва они приготовились к броску, как в самую середину площади ударила тяжелая мина. Вреда она, правда, никому не принесла, если не считать Кумича, схватившегося за живот и побежавшего назад, к лестнице.

— Что с тобой?

— Осколком меня вроде…

— А ну, покажи! — Башти ощупал его. — Нет у тебя ничего. Осколок! Да разве ты так бы заорал, болван!..

Но Кумич продолжал охать:

— Значит, у меня контузия!

— Скотина! Просто колбасой обожрался, даже не прожевал.

— Вот что, пошли наверх, посмотрим, что там делается, — предложил Шиманди.

Со всех сторон неслась ружейная пальба, и вдруг прямо над их головами раздался грохот, потом треск выстрелов и чьи-то крики уже совсем рядом. Башти прокрался первым на лестницу и тут же кинулся назад.

— Они же здесь! — выпалил он, задыхаясь. — Как они могли здесь очутиться? Русские наверху!