Свидетельство

— Эго мы-то должны защищать спекулянтов? — Но тут же лицо его сделалось серьезным. — Вы должны тут хорошенько разобраться, товарищи. Никто из нас не любит ни мошенников, ни спекулянтов. Но сегодня положение таково, что и мешок и телега продовольствия, которые спекулянт привозит в город, большая для нас подмога! Это нужно разъяснить людям, и они поймут нас. Вы, может, думаете, кому-нибудь приятно ходить по этому восточному базару, в который превратился наш город? Но этого скоро не будет, и бояться тут нечего. Мы действительно порастрясем их, но не такими средствами, как это собираются сделать кишпештские товарищи, а куда более действенными!

Другой секретарь райкома рассказал о схватках у них в районном Национальном комитете. Через каждые два слова он повторял: «буржуазные партии», «буржуазные партии». Секретарь ЦК предостерегающе поднял руку.

— Я вижу, товарищи, вы еще не совсем в ладах с принципами коалиционной политики. Ведь дело обстоит не так просто, — мол, есть «рабочие партии» и есть — «буржуазные партии»! Людей сейчас нужно делить не по партиям, товарищи. Поднимитесь над этим! Страна лежит в развалинах, и ее нужно восстанавливать. Все, кто строит вместе с нами, — это наши союзники, а кто мешает строить — наши враги, за каким бы партийным щитом они ни прятались. Я думаю, вы это легко сможете разъяснить товарищам… Война эта не имела целью социалистическую революцию… Ни внутренняя, ни международная обстановка не выдвинули еще вопрос о ней на повестку дня. В этой войне против германского, итальянского и японского фашизма плечом к плечу с Советским Союзом сражается еще целый ряд буржуазных, демократических, капиталистических стран. Цель их — разгром фашизма и утверждение мира. На этой же основе возникла и наша демократическая коалиция. Цель ее — возрождение страны из руин, строительство демократии. Вот это-то и нужно разъяснить нашим ветеранам девятнадцатого года и другим горячим головам. Я вам скажу, товарищи, всю правду: если бы наша партия выступила бы сейчас с лозунгом диктатуры пролетариата, подумайте, что из этого получилось бы? Оглянитесь вокруг себя: ведь в этой стране двадцать пять лет правил Хорти! Короче, мы остались бы в меньшинстве, распылили бы силы, раскололи бы антифашистский лагерь, ряды патриотов… Разве это было бы в интересах страны, в интересах рабочего класса? Правильно, товарищи чепельцы?

Чепельский секретарь, плечистый рабочий с буйной копной волос, весело отозвался:

— А мы, товарищ секретарь, своих ветеранов девятнадцатого уже сделали!

Секретарь ЦК приставил ладонь к уху:

— Как вы сказали?

Чепелец покраснел, смешался.

— Ну, одним словом, разделались мы с ними окончательно и бесповоротно.

— Эй-эй! Полегче на поворотах! — рассмеялся секретарь. — Я ведь тоже ветеран девятнадцатого! И не хотел бы, чтобы вы и меня тоже, как вы изволили выразиться, «сделали». А ну расскажите, что же вы все-таки с ними натворили!

— Собрание у нас было на Трубопрокатном. Весь завод собрался: рабочие, служащие, инженеры. Обсуждали, как завод в ход пустить. А «ветераны» крик подняли, инженеров начали поносить: чего, мол, они к столу сели, и тому подобное…

— Всех инженеров?

— Ну, не всех, конечно. Но одного особенно, потому что он в прежние времена очень уж хозяину подпевал. Но мы этим «старикам» всыпали: сказали, что, мол, они демагоги, анархисты, да и показали им, где бог, а где — порог. Троих тут же из партии исключили…

Секретарь ЦК задумался.

— А вот я не уверен, что вы правильно поступили. Интересно, что сказали рабочие?

— Ну, не всем это, конечно, понравилось.

— А кто же эти трое, которых вы исключили?

Чепелец назвал три фамилии.

Секретарь продолжал допытываться.

— Старые коммунисты? В тюрьме сидели?

— Да.

— Боюсь, дорогие товарищи чепельцы, что вы неправильно поступили… То, что вы не допустили выпадов против инженеров, это, хорошо. И я бы дополнительно разобрался еще и в деле того инженера, что, как вы сказали, «был заодно с хозяином». Возможно, что это ценный, полезный для нас человек. Но в то же время — революционное прошлое тех троих, исключенных вами, широко известно на заводе? И большинство рабочих считают исключение неправильным. Верно? Возможно, что вы и сами немного чувствуете это?

— Верно, — признался чепелец. — Но в интересах линии нужно было!

— Понимаю, понимаю. В интересах «линии»! Но ведь если что-то кажется и рабочим и вам неправильным, значит, тогда выходит: «линия» не в порядке? Верно? Чувство справедливости высоко развито у масс. Это тонкий инструмент и очень точный. Как вы думаете? — неожиданно обвел он всех взглядом и, обращая вопрос уже ко всем, спросил: — Почему происходят революции? Из-за нищеты?

В это время в комнату вошел худой, длинноволосый человек в очках. Он сел на свободное место рядом с секретарем ЦК. Вблизи видно было, что он уже не молод.

— Думаю, что из-за нищеты, — подтвердил чепелец, но длинноволосый в очках тотчас же вмешался в разговор: