Свинец в пламени

— Что ж, можно и меры принуждения, — раздумчиво ответил Итинари. — К счастью, сегодня сильный дождь и ветер, и окрестные жители, наверное, ничего не услышат и не всполошатся. Было уже два предупредительных выстрела… А это первый случай за все десять лет лагеря. Ведь так и до жертв недалеко, верно?

Начальник отделения сидел на циновке, скрестив ноги, и его круглые толстые колени, на которых чуть не лопались брюки, нервно подрагивали. Его редко видели в таком состоянии.

— Староста Дерек присоединился к ним, и ничего другого не остаётся… Подлец этот Дерек! Предоставили им самоуправление, максимальные свободы, а они всё сами же растоптали. И этот прохвост с ними заодно! — Наибольшее возмущение у Такумы вызывал Дерек.

— А я против, — возразил Куросима. — Надо всё равно действовать мерами убеждения.

— Ерунда, — перебил его Такума. — Обстановка будет только ухудшаться. Как вы тогда с ними справитесь?! Чем раньше вскрыть нарыв, тем лучше!

— Подожди, Такума, — остановил его начальник отделения, — дай досказать Куросиме.

— Мы называем их бунтовщиками, — продолжал Куросима, — но это ведь просто голодовка. Посмотрим, что будет утром. Или ещё лучше: выждать весь завтрашний день. Меры и тогда не поздно принять.

— Весь завтрашний день? — повысил голос Итинари. — Шутишь ты, что ли! Нет, братец, надо решать сейчас же. Если мы отложим на завтра, на нас ополчатся все иностранные консульства.

— Если, паче чаяния, это случится, то мы, конечно, вынуждены будем… Но тогда и решим. Я настаиваю на том, чтобы уничтожить всякую разницу в положении заключённых западных и восточных стран.

— Что за вздор! — криво усмехнулся поручик Такума. — Я полагаю, что это не входит в компетенцию работников охраны.

— А усмирять недовольных приходится мне! — горячо возразил Куросима.

— Ну, ну… Не ссорьтесь хотя бы между собой, — остановил их начальник, желая вернуться к существу вопроса. — Однако, Куросима-кун[10], ты уверен в том, что меры убеждения в отношении обитателей второго этажа окажутся эффективными? Ведь мы их считали вполне надёжными, а даже такая мирная овечка, как Фукуо Омура, вдруг показала волчьи клыки.

— Да, загадка… Но я считаю, что дело тут не в забастовке.

— Не в забастовке? — недоверчиво покачал головой Итинари. Хмель у него уже прошёл, и он был только чуть бледен. — На втором этаже могут быть и красные, верно? Забастовка как будто такая же, но с европейцами и американцами всё просто и ясно. А вот о китайцах этого не скажешь. Тут есть что-то странное.

— Вы считаете Омуру красным?.. — опешил Куросима.

По спине пробежали мурашки.

— Я это к примеру, — наклоняясь вперёд, отвели Итинари, и у него перестали дрожать колени. — Допустим, например, что в среду китайцев затесался тайный агент, ловкий шпион, и он искусно маскируется. А выждав, удобный случай, подстрекает к недовольству, провоцирует мятеж. Возможно? Возможно. И любые меры убеждения тут бессмысленны, верно?

— Да, такое подозрение питает и один из охранников. Но это лишь плод его воображения, — ответил Куросима. — Я со всей ответственностью заявляю, что Омура никакого отношения к этой забастовке не имеет.

— И ты можешь это доказать?

— Когда будет установлена личность Омуры, всё станет ясно. Тогда я вам доложу и некоторые подробности. — Куросима пристально посмотрел на начальника. Очевидно, Соратани ему что-то рассказал. Он мог это сделать в тот момент, когда начальник вызывал к себе надзирателя, избитого заключённым первого этажа, и Соратани, над которым учинили расправу китайцы. Желание дать отпор начальнику усилилось у Куросимы, и он решительно заявил: — Я придерживаюсь определённой линии и веду следствие, отказавшись от всякого предубеждения. Надеюсь, господин начальник, что вы не предлагаете мне изменить эту линию?

— Нет, нет, я вовсе не имел это в виду, — замахал руками Итинари.

— Я говорил только к примеру. Придерживайся, конечно, своей линии. — Но, не желая ронять авторитет, он тут же насмешливо глянул на Куросиму: — Но нужно установить срок. Если в течение недели мы не придём к окончательному заключению, придётся пойти по новому пути.

— По новому пути? — переспросил Куросима. — Вы о чём?

— После, после, мы и так уже отклонились в сторону… — Начальник резко выпрямился, прекращая разговор о Фукуо Омуре.

— Господин начальник, — почти выкрикнул поручик Такума, — собранные по тревоге охранники ждут приказа. Надо действовать!

— Но мы ещё не выслушали мнения начальника караульной службы, — ответил Итинари, поворачиваясь к ефрейтору Фукумори. — Что скажете, ефрейтор?

Фукумори, который всё время сидел чинно, неподвижно и молчал, сейчас растерялся и по-детски замотал головой.

— У меня… у меня никакого мнения нет. Как вы прикажете, так и будем действовать.

— Что ж, ладно, — произнёс Итинари и после паузы продолжал: — Итак, точки зрения расходятся. Применить ли силу или продолжать действовать убеждением — единого мнения нет.