Свингеры

Дверь открылась. Я замерла. Шаг… другой. Он все ближе. Я даже не дышала… Я даже, мать его, не дышала, боясь услышать на нем аромат чужой женщины. Матрац прогнулся. Тимур тяжело опустился возле меня. Осторожно коснулся руки холодными пальцами.

— Ничего не было, Кать… Ничего не было, слышишь?

Я верила. Потому что Тимур никогда мне не врал. Глаза заволокли слезы. Облегчения и чего-то еще, того, чему я не могла найти объяснения.

— Но могло бы быть, опоздай я хоть на минуту.

Тимур долго молчал, а потом тихо выругался. Вскочил, сделал жадный вдох. Заметался по комнате…

— Могло. Ты права. Я не знаю, какого черта со мной происходит. Я не хочу… я не могу причинять тебе боль.

— Но ты причиняешь.

За моими словами последовал глухой удар. Я распахнула глаза. Тим вновь утопил кулак в стену. Раз, и еще раз. Я молча наблюдала за происходящим, пожалуй, впервые за всю нашу жизнь видя Тимура таким. Злым. Сбитым с толку. Дезориентированным.

— Мне потом тошно было… Я даже помылся, — прохрипел он.

— Прямо в ресторане? — улыбнулась непонятно чему.

— Что? Нет, у матери. Я… я у нее все это время был. Не мог… — Тим дернулся, взмахнул рукой, не находя слов, чтобы объяснить мне свои мотивы. Которые я и без того понимала, кажется, лучше его самого. И не понимала…

— Это хорошо, что ты к Альфие поехал, — устало прошептала я. Перевернулась на бок, подтянула колени к груди и обхватила себя руками.

— Кать…

— Давай не сейчас, Тимур, ладно? Не уверена, что выдержу это все сейчас.

— Хорошо, — Алмазов с шумом сглотнул. — Я… можно я лягу здесь?

— Ты у себя дома, Тим. Где же тебе еще ложиться?

— Просто я подумал, что…

— Я выкину тебя из постели?

— Не знаю.

— Ты сам сказал, что ничего не было, — едва слышно прошептала я.

— Не было! И не будет, я… Я тебе обещаю, Кать!

— Не надо… Не давай обещаний, которых… — я не договорила и всхлипнула. Ломаясь, крошась…

— Катя… Ну, не плачь, слышишь? Я люблю тебя… Я все сделаю. Ты только не плачь. И не уходи!

Как же хорошо он меня знает… Знает, что я уйду, не стану терпеть, а все равно рушит… ломает то, что мы так долго строили. Будь ты проклят, Алмазов… Как же так? Как же так, Тим? И… за что?

Слова рвались из горла. Остатки сил уходили на то, чтобы удержать их внутри. Может быть я, конечно, зря старался. В моих глазах Алмазов мог прочесть много больше. В моих никого, кроме него, не видящих глазах…

Он застонал. Обхватил меня руками и, силой затащив себе на колени, уткнулся носом в мои волосы, повторяя бесконечное:

— Не плачь… Я люблю тебя. Всегда только тебя одну…

А я и верила ему, и не верила… И плакала… так горько плакала.

Как-то так мы и уснули. Скрюченные, зареванные… Это была ужасная ночь. Казалось, утро не придет вовсе. Но оно пришло, а лучше не стало. Стараясь не смотреть друг на друга, мы в четыре руки приготовили детям завтрак и разъехались, каждый своей дорогой. Тимур повез сыновей в школу, а я покатила прямиком в офис. Два из трех тендеров, на которые мы подали заявки, должны были пройти сегодня. Мне хотелось поскорее убедиться в том, что я оказалась права. Хотя… кого я обманываю? Ничего мне не хотелось. Я, как запрограммированный робот, просто выполняла свою задачу.

В офисе было тихо. Рабочий день официально не начался. На месте были лишь уборщица, да пара девочек из бухгалтерии. Я включила кофемашину и уставилась на себя в зеркало. Картина была печальной. Не спасал даже тщательно наложенный макияж. Кофе сварился, я взяла в руки чашку и уставилась в окно.

— Не помешаю?

Ян? Привет… Нет, заходи. Что-то срочное или…

— Нет, ничего такого. — Волков отрицательно качнул головой. — Я просто узнать, как ты.

— Как видишь, — развела руками. — Будешь кофе?

— Давай.

Я налила кофе заму, уселась в кресло и открыла ноутбук.

— Как Тимур?

— Говорит, что ничего не было. Клянется в вечной любви и верности… — невесело улыбнулась.

— А ты?

— А я перестала верить сказкам, Ян. Ты был прав. — Я отпила горький кофе и растерла слезящиеся глаза. После стольких слез и бессонной ночи они покраснели и опухли так, что не помогли ни лед, ни чудодейственные корейские патчи.

— Совсем не веришь?

— Я верю! Верю в то, что Алмазов действительно очень хочет, чтобы между нами все осталось по-прежнему. Но… ты же понимаешь… если это уже сидит в нем… оно никуда не денется. Рано или поздно он сорвется, изменит. А потом и оправдание своим поступкам найдет. Все мужчины так поступают, не так ли?

— И женщины тоже.

— Наверное…

— И что ты решила? Простишь его или…

— Нет. Простить такое у меня не получится. Я вчера много думала о том, что ты мне рассказал, и решила, что свинг может стать для нас неплохим выходом из ситуации.

Ты с ума сошла! — взорвался Волков, вскакивая со своего места.

— Почему? Уж лучше быть соучастницей, чем жертвой!

— Да потому, что ты к этому не готова! Идти против себя, в угоду мужику — это путь в никуда, понимаешь?

— Почему же? Твоя жена вроде бы всем довольна! — возразила я, тоже вскакивая.