Свинья, которая хотела, чтоб ее съели

Эта дилемма показывает ограниченность подхода, при котором сознательно преследуются своекорыстные интересы. Если каждый из нас в отдельности решит делать все самое лучшее для самого себя, это может закончиться тем, что все мы окажемся в худшем положении, чем в том случае, если бы мы делали все сообща. Но чтобы действовать сообща, даже если совместными действиями движут своекорыстные интересы, нам нужно доверять друг другу. Но доверие не строится на рациональных аргументах.

Именно поэтому дилемма Гарри и Софии так мучительна. Их способность доверять другим людям была подорвана их опытом предательства и развода. Тем не менее без этого доверия их собственные отношения будут, скорее всего, неудовлетворительными или даже потерпят крах. Однако кто может винить их за такой скептицизм? Разве он не являегся абсолютно разумным? Он основан всего лишь на честной оценке истинного поведения людей в современных браках.

Если в этой истории и есть какая-то мораль более широкого порядка, то она заключается в том, что, для того чтобы взять от жизни все, необходимо наличие доверия, хотя оно и предполагаег некоторое количество нерационального риска. И в самом деле: верно, что когда мы доверяем другим, мы открываем себя для эксплуатации. Но если мы не доверяем другим, то мы закрываем себя для возможности ощутить приятные стороны жизни. Рациональная, безопасная стратегия Гарри и Софии защищает их от худшего, что может принести их брак, но она же не дает им испытать все лучшее, что дает брак

Смотрите также

7. Когда никто не выигрывает

14. Банковская ошибка в вашу пользу

60. Делайте так, как я говорю, а не так, как я делаю

82. Дармоедка

45. Невидимый садовник

Более двух недель Стэнли и Ливингстон наблюдали из своего безопасного временного укрытия за живописной поляной.

«Мы никого не видели, — сказал Стэнли, — и эта поляна никоим образом не испортилась. Теперь признаешь ли ты, что был не прав: нет никакого садовника, который ухаживает за этим участком».

«Мой дорогой Стэнли, — ответил Ливингстон, — вспомни, что я действительно допускал мысль о том, что этот садовник может быть невидимым».

«Но этот садовник не произвел ни малейшего шума, не потревожил ни единого листочка. И поэтому я утверждаю, что никакого садовника не существует».

«Мой невидимый садовник, — продолжил Ливингстон, — к тому же неслышен и неосязаем».

Стэнли начал злиться: «Проклятие! Какая, к черту, разница между неслышным, невидимым, неосязаемым садовником и отсутствием садовника?»

«Простая, — ответил невозмутимый Ливингстон. — Один ухаживает за садом, а второй нет».

«Следовательно, — сказал Стэнли со вздохом, — доктор Ливингстон, я полагаю, не будет возражать, если я незамедлительно отправлю его в беззвучное, непахнущее, невидимое и неосязаемое небо». И, судя по убийственному взгляду глаз Стэнли, он вовсе не шутил.

Источник: «Теология и фальсификация» Антонии Флю, переизданная в Новых эссе по философской теологии, под редакцией А. Флю и А. Макинтайра (ЭсСиЭм Пресс, 1955).

Сила этой притчи зависит от предположения, которое вместе со Стэнли делает читатель, заключающегося в том, что Ливингстон является бестолковым глупцом. Он продолжает упорствовать во мнении, для которого нет доказательств. Хуже того, чтобы поддержать свою веру в этого садовника, он сделал само представление об этом таинственном существе таким прозрачным, что оно растворяется в воздухе. Что остается от садовника после того, как вы удалили из него все видимое и осязаемое? Конечно, Стэнли не может доказать, что такой садовник-призрак не существует, но он вправе спросить, для чего нужно продолжать верить в нечто столь призрачное.

Так же, считается, обстоит дело и с Богом. Подобно тому как Ливингстон видит в красоте лужайки руку садовника, и многие верующие люди видят в красоте природы руку Божию. Возможно, на первый взгляд, и разумно предположить существование какого-нибудь всемогущего, доброго творца этого удивительного и сложного мира. Но, как и Стэнли с Ливингстоном, мы должны полагаться не только на первые впечатления. И наше продолжительное наблюдение за природой, похоже, срывает одну за другой те черты, которые дают жизнь этому Богу.

Во-первых, мир управляется физическими законами. От Бога не требуется посылать дождь или производить каждый день восход солнца. Но, говорят верующие ливингстоны, именно Бог зажег запал и запустил движение Вселенной.

Однако мы замечаем, что природа далеко не так мягка и добра. В мире существуют ужасные страдания и откровенное зло. Где же в этом случае добрый Бог? Ах, утверждает верующий человек, Бог сотворил все прекрасным, но человеческий грех все это испортил.

Но ведь даже невинные страдают, и, когда они плачут, ни один бог не отвечает им. Ах, приходит ответ — по мере того, как их Бог уходит все дальше и дальше в тень — добро, которое происходит из этих страданий, придет не в этой жизни, а в следующей.