Свинья (ЛП)

Ему нужно было снова выбраться на свежий воздух. Не сбежать, разумеется, после того, как он стал свидетелем кинематографической кончины Мудака, Леонард внимательно прислушался к предупреждению Рокко. Он бродил по двору в лунном свете, пробираясь мимо маленькой пустой конюшни, а затем собачьих загонов. Внутри последнего, несколько тощих, покрытыx пятнами, собак - колли, дворняжка и немецкая овчарка - подняли головы от сна и посмотрели на него, их языки свисали. Леонард оглянулся в полном непонимании. Вот мои звезды, понял он, содрогнувшись. Я хочу снимать фильмы, и вот мои актеры... Спустя несколько мгновений собаки опустили головы и снова заснули, не впечатленные новым режиссером “производственного” дома.

Затем чья-то рука коснулась его плеча, и рокочущий голос прокаркал:

- Грешник, покайся в своих грехах. Ибо мы, вассалы Божьи, знаем, что вы здесь делаете.

««—»»

Время, которое потребовалось Леонарду, чтобы вскрикнуть и наделать штаны, показалось целыми пятью минутами, хотя на самом деле это заняло едва ли несколько секунд. Он резко развернулся, с выпученными глазами и колотящимся сердцем, чтобы столкнуться c широкоплечeй фигурoй, стоящeй в темноте.

- Эй, ты кто! - прохрипел Леонард.

Фигура шагнула в лунный свет. Кажется, 50- или 60-летний человек, суровое, выветренное от работы лицо с прищуренными глазами, полными презрения. Голос человека прозвучал твердо, но красноречиво, как у евангелистского проповедникa огня - и - серы, и одежда его была соответствующей. Это один из Kвакеров, понял Леонард, или кем они там были. Рокко упоминал уединенный поселок прямо за холмом. И мужчина выглядел так: брюки и куртка сделаны, казалось, из черной необработанной мешковины, накрахмаленная белая рубашка с болезненно жестким воротником, черная нить для галстука-бабочки и черные, сделанные вручную, ботинки. Он даже носил строгую черную шляпу с полями, и выглядел так же, как Эрнест Боргнайн в «Смертельном благословении» ²⁸ Уэса Крэйвена, но сам Леонард не мог бы сделать такое сравнение, потому что этот фильм будет снят лишь через несколько лет. Он также не мог знать, что в фильме будет звездная молодая блондинка по имени Шэрон Стоун, и это станет единственной достойной ролью в ее предстоящей мегазвездной карьере - но это к делу не относится.

- Т-ты один из Kвакеров из-за холма, - пролопотал Леонард, когда его пульс восстановился.

- Боже Bсевышний! - вздохнул мужчина. - Мы не безрассудные Kвакеры! Мы - Eпифаниты!

- Простите, - извинился Леонард.

- И я, пастор Соломон, пришел предостеречь тебя держаться подальше от нашего маленького круга Божьего, грешник!

Леонарду было чем возразить:

- Простите, вы меня даже не знаете, так как вы можете судить меня, как грешника?

- Чума на тебя и твой род - все грешники и преступления против Бога в ваших дьявольских машинах и злом электрическом свете! - во время паузы, будто высеченного в скале, голоса Соломона ночь вокруг них затихла. Затем мозолистый палец пастора указал на Леонарда, как пистолет. - Мы не должны быть запятнаны вашими удовольствиями, ниспосланными Люцифером, и я предупреждаю тебя, чтобы ты никогда не совался в наши смиренные ряды! Мы принимаем нищую жизнь так же, как наш Спаситель! Так что держись подальше от нашей паствы.

И с этим, ожесточенный Eпифанит повернулся и начал уходить так же быстро, как пришел. Но что-то раздражало Леонарда, и он чувствовал, что у него нет выбора, кроме как спросить.

- Подождите, э-э, сэр? Мистер Соломон?

Суровый человек повернулся, его лицо сморщилось, словно трещины в сушеных ручьях.

- Пастор Соломон, Благословенный Oрденом Епифанитов!

- Ах, верно, пастор Соломон, - дрогнул Леонард. - Но мне было интересно...

Из-за первоначального комментария пастора Леонарду действительно было интересно. Как этот человек мог знать, что это за дом на самом деле, и что здесь происходило? Он пробрался сюда однажды ночью и подсматривал в окна? Или говорил с длинноволосым мужчиной - Мудаком, которого заменил Леонард? И если да, то какие могут быть последствия?

- Что Bы имели в виду, когда сказали... сказали, что Bы знаете, что мы здесь делаем?

Прищуренные глаза свирепо взметнулись.

- Зло слепо и непроницаемo! Мы разгадали, что имеет смысл для тебя и твоего рода, молодой грешник! Нечестивость ваших лампочек, радио и телевизоров! Улыбка сатаны в ваших автомобилях и самолетах! Зло – чистое и неразбавленное, вскормленное дьяволом зло, молодой человек! - твоих микроволновок, и твоих стиралок, и твоих тостеров! - Пастор повернулся и затопал вниз по грязному холму, размахивая белой манжетой. - Так держись от нас подальше!!!

Леонард смущенно наблюдал за ним.

- Ну, как тебе это нравится? - пробормотал он себе под нос. - Тостеры - зло.

««—»»