Свирепая справедливость

- Вы знате, что помогу, - негромко ответил он. - У меня нет выбора.

Она летела в ярком солнечном свете, отраженном от ослепительно белых снежных полей, с гибкой элегантностью проходила повороты, на каждом повороте резко хрустел снег, а она чуть раскачивалась, спускаясь с горы, как в сложном балете.

На ней был жемчужно-серый облегающий лыжный костюм, с черными полосами на плечах и манжетах, черные снеговые ботинки, а лыжи у нее тоже черные - длинные, марки "Россиньоль", какими пользуются профессионалы.

Питер спускался за ней, он очень старался не отстать намного, но повороты его старомодны, без отклонений, когда чуть уменьшается вес, и на каждом повороте он немного проигрывал.

Скакун летел, как мощный олень,

Как олененок, неслась кобыла...

Стихи Киплинга словно описывали их, и она опередила его на сто ярдов при входе в лес.

На тропу падали тени сосен, хрупкий наст скрипел под лыжами. Она все время была впереди, мелькала на своих длинных стройных ногах, как серебристо-серый призрак, крепкие круглые ягодицы уравновешивали узкую талию и ритмично раскачивались на поворотах, она прекрасно владела своим телом, двигалась быстро и легко, словно подхваченная ветром, и спереди до Питера долетал ее легкий смех. Должно быть, она на лыжах с детства, подумал он и вспомнил, что она полячка, вероятно, встала на лыжи еще до того, как ее отняли от груди. И он подавил раздражение, которое всегда охватывало его, когда другой человек в чем-то его превосходил. Особенно если этот человек женщина.

Он вышел из очередного крутого поворота, справа - стена снега высотой в пятнадцать футов, - слева, на одном уровне с ним, вершины больших сосен. Гора очень круто уходит здесь вниз.

Мимо промелькнули предупредительные знаки, впереди деревянный мост, он покрыт зеленоватым льдом. Выйдя на жесткую гладкую поверхность, Питер почувствовал, что теряет контроль. Мост пересекал глубокое мрачное ущелье, внизу замерзший водопад приколочен к склону горы собственными сосульками, словно гвоздями к кресту.

Любая попытка затормозить приведет к катастрофе, постараться откинуться назад значит быть прижатым к прочным деревянным перилам. Поравнявшись в узким мостом, Питер устремился вперед и полетел с чувством смешанного возбуждения и ужаса, он смеялся вслух, хотя сердце грозило выскочить из груди, а дыхание стало таким же шумным, как рев ветра в ушах.

Она ждала его там, где тропа выходила на открытую равнину. Передвинула очки на лоб, сняла перчатки, прочно воткнула за собой палки в снег.

- Вам никогда не понять, как мне это нужно. - Она прилетела в Цюрих сегодня утром на своем личном реактивном "лире", Питер - самолетом швейцарской авиакомпании из Брюсселя, и они вместе поднялись вверх. Знаете, чего я хочу, Питер?

- Скажите, - попросил он.

- Хочу иметь целый месяц, тридцать великолепных дней, и делать только то, что хочется. Быть обычной, подобной всем остальным людям и не испытывать чувства вины.

После встречи в "Тисовом Аббатстве" он за шесть недель видел ее лишь трижды. Три коротких и для Питера совершенно неудовлетворительных встречи.

Одна - в его новом кабинете в административном здании "Нармко" в Брюсселе, вторая - "Ла Пьер Бенит", ее сельском доме вблизи Парижа, но там за обедом было еще двадцать гостей. А третья - в убранном панелями и со вкусом украшенном салоне ее реактивного "лира" на пути из Брюсселя в Лондон.

За это время Питер особых успехов в своей охоте на Калифа не добился, хотя забросил несколько лесок, с крючками и приманкой.

Во время третьей встречи Питер обсуждал с ней необходимость изменений в организации ее личной охраны. Он сменил ее прежних четверых телохранителей, заменив их оперативниками из одного тайного агентства в Швейцарии, где тренировались и его собственные подчиненные. Директор агентства был его старым и доверенным другом.

Сейчас они встретились, чтобы Питер смог доложить о своих находках Магде. Но снег на несколько часов соблазнил их.

- До темноты еще целых два часа. - Питер взглянул на долину за деревенской церковью. Золотые стрелки часов показывали чуть больше двух. Хотите подняться на Рейнхорн?

Она колебалась недолго.

- Я уверена, что мир не сотановится. - Зубы у нее очень белые, но один слегка кривой, недостаток, который казался странно привлекательным, когда она улыбалась ему. - Конечно, два часа он подождет.

Он знал, что она работает невероятно много, начиная свой рабочий день, когда весь остальной мир еще спит, и продолжает работать, когда все помещения здания "Альтман Индастриз" на булваре Капуцинок пустеют, и только в ее кабинете на самом верху горит огонь. Даже во время подъема от Цюриха она просматривала корреспонденцию и негромко диктовала одному из своих секретарей. Он знал, что в шале за долиной ее уже ждут два секретаря с грудой телексов, которые она должна обдумать; линии связи установлены в ожидании ее ответов.

- Есть лучшие способы умереть, чем заработаться до смерти. Неожиданно он рассердился на ее целеустремленность, и она легко рассмеялась, щеки ее раскраснелись, и в зеленых глазах блеснули искорки.