Свирепые калеки

– Но, во-первых, ваш акцент свидетельствует, что скорее всего годы формирования личности вы провели, гоняя крикетные мячики по ровно подстриженным лужайкам в Конвей-на-Твитти или еще в какой-нибудь прелестной Усадьбе, где тяжести ворочают, как правило, слуги; и, во-вторых, вы специалист в той области науки, которой полагалось бы быть наиболее содержательной, интригующей, гибкой и поучительной из всех прочих областей, за исключением, может быть, физики элементарных частиц, и таковой она и была бы, если бы антропологи обладали хотя бы малой толикой воображения или самой что ни на есть рудиментарной способностью удивляться. Ну, пусть бы пороха в cojones… пороха в яйцах у них хватило взглянуть на широкую панораму, помочь сфокусировать и увеличить изображение, так вместо этого антропология сводится к робкому, нудному, узкоспециализированному упражнению в отлавливании гнид, просеивании дерьма и заглядывании в чужие дупла. В антропологии работы – непочатый край, Потни, старина, если только антропологи соизволят приподнять задницы со складных табуреточек – или табуретов в баре, если на то пошло, – и в достаточной степени расширить свой кругозор.

Потни выдохнул облако дыма; какое-то время оно дрожало в воздухе, точно медуза или раздолбанный зонтик: в осточертевшей влажности пары рассеивались медленно.

– Вашему обвинению, смею заметить, недостает не столько энтузиазма изложения, сколько фактов. В защиту «мальчика на побегушках» аргумент выдвинут хороший, но, боюсь, убийственно старомодный и, с моей точки зрения, довольно ограниченный сам по себе. У нас, этнографов, за плечами долгая история непосредственного участия в повседневной жизни культур, которые мы изучаем. Мы едим их пищу, говорим на их языке, из первых рук узнаем их обычаи и традиции…

– Ага, ага, а потом возвращаетесь в свои чистенькие университеты и публикуете монографии на десять тысяч слов про объем кувшинов для воды, или про разнообразные церемониальные именования бабушки (держу пари, маэстры среди них нет), или про то, как чистят ямс. Эй, а ведь то, как чистят ямс – по часовой стрелке или против, – может оказаться весьма важным, если эта подробность отражает более глубинный аспект бытия данной культуры. Ну вот, например, тем ли движением чистят сладкий картофель, каким проводят обрезание, и не намеренно ли эта схема дублирует спираль Млечного Пути или же – а ведь случаются совпадения и более странные – двойную спираль ДНК? А вы не желаете или не умеете проводить подобные аналогии, так что в результате всего-навсего выдаете тонны научной дребедени.

– На это позвольте-ка мне возразить…

– Погодите. Я еще не кончил. Разумеется, ваши познания в естественной истории не настолько скудны, чтобы вы не сознавали: вымирание – следствие чрезмерно узкой специализации. Таков главный закон эволюции. Представители рода человеческого по натуре своей разносторонни. В этом и заключался секрет нашего успеха – по крайней мере в эволюционных терминах. Однако чем цивилизованнее мы становимся, тем дальше отходим от разносторонности и, прямо пропорционально этому, утрачиваем приспособляемость. Согласитесь, Потни, есть некий оттенок иронии в том, что вы, ребята-антропологи, адепты науки, изучающей человека, содействуете конечному его вымиранию через слепую преданность суицидальному разгулу чрезмерной специализации. О ком вы станете писать диссертации, когда нас не будет?

Девушка вернулась убрать со стола. Изобразив очередную ангельскую улыбку, Свиттерс заказал папайю, назвав фрукт его законным именем, и был почти разочарован, когда девушка не смутилась, не оскорбилась и не застеснялась, а вместо того деловито осведомилась, подать ли ему mitad или totalidad, половинку или целиком. (Даже Свиттерсово резвое воображение не могло представить себе половинку вагины.)

Потни Смит, нимало не смутившись на протяжении всей Свиттерсовой тирады, пару раз откашлялся и произнес:

– Если вы говорите о необходимости укреплять междисциплинарные связи в научном сообществе, я целиком и полностью согласен. Да. Гм… С другой стороны, если вы выступаете в защиту беспочвенных гипотез или отказа от научной беспристрастности…

– В гробу я видел научную беспристрастность. Объективность в науке – такое же надувательство, как в журналистике. Ну, может, не такое. Однако позвольте мне вновь перебить вас, буквально на минуточку. – Свиттерс сверился с часами. – Сбегаю встречу по-быстрому проводника.

– Это насчет вашей вылазки на природу?

– Именно. Но сперва хочу поделиться с вами коротенькой историей из личной жизни: она, возможно, объяснит вам, отчего я так враждебно настроен к представителям вашей профессии и почему я повел себя отчасти грубо. Не считая того факта, что я – янки.

– О, право же…