Свирепый босс наперстянки

Советского Союза больше нет, мы должны адаптироваться к этой новой эпохе или рискуем потерять все. Кто-то пробормотал себе под нос молитву Богу. Выражение лица отца не изменилось.

— Вот как, Костя?

У тебя есть большой опыт управления преступной организацией? Он насмешливо развел руками.

— Если бы я знал, что мой пятнадцатилетний сын такой знаток, я бы уделил тебе больше внимания.

Кое-кто из мужчин принужденно рассмеялся. Мой старший брат выглядел так, словно собирался схватить Наташу и убежать. Она была единственной, кто выглядел хоть немного спокойным, на самом деле, малышка выглядела так, как будто она в данный момент облегчалась в подгузник.

— Я не хотел выказать неуважение, отец, — возразил я, не в силах отступить, подавить естественное желание быть самым могущественным в комнате. Но то, что мы делаем сейчас, не работает. Мы теряем территорию и деньги. Очевидно, что-то должно измениться.

Отец сжал челюсти, глядя на меня тем же взглядом, каким Лев смотрит на Гиену, прежде чем разорвать ей глотку.

— Если у тебя когда-нибудь вырастут яйца и ты убьешь своих братьев, может быть, однажды тебе придется принимать такие решения. Он слегка оскалил зубы. А пока, Костя, помолчи о том, чего не понимаешь. Это ни к чему не приведет.

Какая-то часть меня хотел продолжать настаивать, продолжать отстаивать свою точку зрения. Но все, что я хотел сказать, уже было сказано, и они предпочли не слушать; то, что случилось потом, было на их совести.

Если у тебя когда-нибудь вырастут яйца и ты убьешь своих братьев...

Эти слова эхом отдавались в моей голове, когда я пробежал глазами по своим братьям и сестрам. Нет смысла убивать их всех, там, где один упадет, на его месте появится другой. Все же...это было заманчивой идеей. Они могли быть связаны со мной кровным родством, но между нами не было утраченной любви.

Убить их будет легко, гораздо легче, чем убить Артема. Мы с Артемом были братьями с тех пор, как его семья переехала в Москву из Кызыла.

Я слегка склонил голову перед отцом, безмолвно взмахнув белым флагом. Все мои братья усмехнулись моей капитуляции. Вскоре собрание подошло к концу.

Я встал, намереваясь пойти и побродить с Артемом по улицам, доставляя ему неприятности и играя с мелкими наркоторговцами, как кошки с мышами, когда отец жестом подозвал меня. Я снова сел.

Некоторые мужчины бросали на меня самодовольные взгляды, в то время как другие смотрели с жалостью.

Уходя, братья бросали на меня любопытные взгляды, давая понять, что не знают, почему отец отвел меня в сторону.

Интересно.

Только Наташа, уходя, помахала мне рукой, как будто подозревала, что видит меня в последний раз, и прощалась. Отец ничего не сказал, когда дверь захлопнулась, только откинулся на спинку стула и оценивающе посмотрел на меня.

Внешне я пошёл в мать, унаследовав ее светлые волосы и светло- карие глаза.

Этот факт всегда раздражал отца и радовала мать, но мать любила все, что у нее было, чего не было у ее мужа. В то время как мои братья и я, возможно, боролись зубами и ногтями за внимание и фаворитизм, мать и отец были в своем собственном соревновании. Тот, который привел к тому, что их дети стали пешками в шахматной игре, которую мы называли жизнью.

— Костя, — начал отец. Налей своему отцу выпить, пожалуйста. Я ясно видел игру власти, но подыгрывал ей. Я принес ему стакан его любимой водки и поставил перед ним. Отец ослабил зеленый галстук и сделал глоток.

— Ах, прекрасно. Он наблюдал за мной поверх своего стакана.

— Я решил, что в школе ты научился всему, чему мог. — Мама настаивает, чтобы я окончил школу. Он закатил глаза.

— Ты Вор, Тарханов, а не какой-нибудь академик. У тебя нет необходимости в дальнейшем образовании. Ты ведь умеешь читать и писать, правда?

— Да, сэр.

— А моя мать была так настойчива. Отец разразился лающим смехом.

— Глупая женщина. Никогда не женись, Костя. Я кивнул, изображая согласие. Отец открыл портсигар и закурил одну из них. Дым поднимался к потолку, запах был знакомым и отталкивающим.

— Виктор сказал, что ему нужна помощь на его территории. Никто из молодых людей не хочет провести свою молодость в Уральских горах. Отец холодно улыбнулся мне.

Никто не хотел ехать ни на территорию Виктора, ни в какую- либо часть Сибири. Я слышал слова «обыденный» и «скучный», которыми его описывали. Противоположность оживленной и волнующей Москве.

Был еще вопрос о Викторе. Жестокий, мстительный и укоренившийся в своих традиционных привычках, Виктор мучительно слушал больше пяти минут. Застряв с ним в сельской России, любой сошел бы с ума.

— Я думаю, тебе это подойдет, Костя, — сказал он. Ты стал слишком...идеалистичным.

Я не думаю, что это полностью твоя вина. Я должен был вытащить тебя из школы раньше. Я засунул руки в карманы, чтобы скрыть свое первое побуждение, ударить его по лицу. Такая бурная реакция ни к чему не приведет, хотя и принесет мне некоторое удовлетворение. Я почти слышал, как Артем выражает свое недовольство моими рассуждениями.