Свирепый босс наперстянки

Даже если невинность невозможна для тех, в чьих жилах течет кровь Тархановской братвы.

Елена Фальконе

16

Это было неправильно.

С моральной точки зрения то, что я собиралась сделать, было неверно. Это было все, от чего меня предостерегал проповедник воскресной школы. Против чего предостерегал каждый урок этики, преподанный моими опекунами и учителями.

Я остановилась у ее двери, глубоко дыша.

В этом нет никакого смысла, — сказала я себе.

Мне нужно проверить, верна ли моя теория.

Ты должна знать, если тебе грозит опасность.

Я тихонько постучала.

— Входи, Елена, — позвала Татьяна. Она казалась сильной, здоровой.

Я сделала еще один глубокий вдох и вошла в ее комнату. Она стояла на полу, прислонившись к кровати, и играла с Антоном в паровозики. Антон улыбнулся мне, когда я вошла, протягивая Синий поезд, чтобы я могла им полюбоваться.

— Очень мило, — сказала я ему. Это твоя любимая игрушка?

Он взволнованно кивнул. Татьяна погладила свой округлившийся живот и улыбнулась мне.

— Ты пришла, чтобы принести еще какое-нибудь волшебное зелье? Я кивнула и присела перед ней на корточки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Удивительно, — сказала она. Сегодня утром я почувствовала себя достаточно сильной, чтобы взять Антона на прогулку. Мы пошли и поиграли на качелях, не так ли, мой дорогой.

Антон кивнул, быстро рассказывая о том, как увлекательно было играть в песочнице и обезьянниках. Я вытащила из кармана маленький тоник.

— Ничего не раскрывай, — наставляла я свое лицо, передавая его Татьяне. Если ты так быстро поправляешься , мы сможем ввести тебе меньшую дозу.

— Это было бы здорово, — рассмеялась она. Мне уже надоело смешивать его с чаем. Только девушка может выпить только столько чая, понимаешь? Я кивнула, выдавив улыбку согласия.

— Я знаю.

Татьяна не стала слишком внимательно разглядывать тоник. Он выглядел точно так же, как и тот, другой.

— Мне нужно пойти и разобраться с библиотекой, но я вернусь, чтобы проверить тебя позже, — сказала я.

Мать и сын помахали мне на прощание, прежде чем вернуться к игре в поезда. Прежде чем уйти, я постояла у двери, прислушиваясь к ликующей болтовне.

Я пожалела, что не столкнулась с ней лицом к лицу, или не была такой подозрительной. Какая-то часть меня хотела бы иметь достаточно мужества, чтобы найти ответ без уловок и обманов.

Я была слишком расчетлива, чтобы быть храброй.

Это был факт, который я знала о себе с самого детства.

Я узнала это о себе, когда увидела, как мой отец рухнул на землю после того, как выпил свое лучшее виски.

Когда он схватился за сердце и боролся за жизнь, я поняла, что в глубине души не была ни храброй, ни бесстрашной. Вместо этого я была умна, расчетлива и бессердечена.

Слишком расчетливая, чтобы быть храброй, — прошептала я про себя.

Не было смысла злиться на себя, именно эти мои качества так долго поддерживали во мне жизнь.В тот момент я тосковала по лаборатории. Я хотела создать что-то, действовать как алхимик, ботаник или химик.

Но...я росла слишком близко к лаборатории.

Я знала там всех, что это за оборудование.

Даже время и основные принципы поставок героина.

Я становилась слишком близко. Слишком близко.

Не волнуйся, Елена , — сказала я себе. Как только они узнают, что ты делаешь с Татьяной, они не будут так счастливы впустить тебя.

Когда я добралась до библиотеки, то заметила фигуру, склонившуюся над столом в дальнем углу.

Под пыльным светом Роман сидел, опершись на руку и хмуро глядя в раскрытую книгу перед собой.

Бабушка лежала рядом с ним на спине и дремала на солнышке. Он вдруг выругался по-русски, и этот звук нарушил тишину моей обычно тихой библиотеки.

— Что ты делаешь? Роман резко повернул ко мне голову. Его темно-синие глаза сузились.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что ты здесь делаешь, — заметила я.

— Я думал, что мой вопрос сделал это довольно очевидным. Он оскалил зубы. Это мой дом.

— Библиотека или тот стол в частности?

Рассудком я понимала, что Роман опасен, иначе Константин не держал бы его так близко. Но я не могла удержаться, чтобы не пощипать его уязвимую плоть и нервы.

В ответ Роман поднялся на ноги, сжимая и разжимая кулаки.

— Отвали, — рявкнул он. У меня нет времени на твою чушь.

Я придвинулась к нему поближе, разглядывая книгу. Он накрыл страницы татуированной рукой. Но было уже слишком поздно, я успела прочитать достаточно, чтобы понять, о чем он читает.

— Я и не знала, что ты любитель потрошителей корсетов, Роман, — усмехнулась я. О, это было здорово. Это было слишком хорошо.

— Вовсе нет, — прорычал он, и на его лице отразились смущение и гнев. Я не смогла сдержать ухмылки.

— Ты хоть знаешь, как это читать?