Sviridov_Igor_Ledyanaya_zapadnya_Litmir_club_886492_original_4cad1

И еще я думал о превратностях судьбы. Надо же было так случиться, что мы выбрали место для отдыха как раз в той хате, где живет старый моряк, который плавал когда-то на «Таймыре». Что это: случайность? Судьба? И не просто плавал старик, а жизнь свою сохранил, может быть, благодаря Жохову. И тут я понял, что временное забвение любимого героя кончилось. Меня опять неудержимо потянуло к нему. С этими мыслями я и заснул.

...Шофер разбудил нас ранним утром. Старый моряк еще храпел на печке, когда его жена на скорую руку накрыла на стол. А еще через несколько минут наша машина уже мчалась по дороге. Вскоре скрылись из виду беленький домик моряка и сама деревня. Больше я не бывал в этих местах.

МНЕ УЛЫБНУЛАСЬ УДАЧА

В скоре после демобилизации меня приняли в редакцию областной молодежной газеты, в которой до этого я сотрудничал на общественных началах. Штатных работников в редакции было немного, а потому мы довольно часто ездили в командировки. Мне наивно думалось, что теперь-то я без особого труда сумею разыскать участников Северной экспедиции. Я помнил слова учителя географии о том, что на «Таймыре» и «Вайгаче» плавало много матросов-тамбовчан.

Если бывал в каком-либо райцентре, то обязательно заходил в местный музей, в селах встречался со старожилами — знатоками родного края. Интересовало меня все то же — не живет ли здесь или поблизости кто-либо из участников Северной экспедиции. Но всюду я терпел неудачи. Года за три объехал почти все районы и города Тамбовщины, а в поисках нужных мне людей не продвинулся ни на шаг. Но странное дело: чем меньше оставалось шансов на успех, тем сильнее было желание добиться его.

И однажды удача улыбнулась мне. Меня послали на практику в «Комсомольскую правду» набираться ума разума.

В «Комсомолке» определили в отдел комсомольской жизни, редактором которого в то время был Владимир Карпович Разон, многоопытный работник, добрейший и чуткий человек. Шефство надо мной взял заместитель заведующего отделом Саша Киреев, талантливый журналист с добрыми, но всегда грустными глазами.

Саша терпеливо учил меня править корреспонденции, видеть за строками читательских писем целые явления, улавливать в письмах то главное, что хотел, но не сумел сказать человек. Мастером правки здесь считался Григорий Максимович Ошеверов, заведующий отделом. До сих пор я храню и считаю для себя эталоном оригинал статьи о внештатных инструкторах райкома комсомола, которую подготовил собкор по Ставропольскому краю. Григорий Максимович не убрал из статьи ни одного факта, ни одной мысли, но сделал материал динамичнее и в два раза короче. Эта статья после опубликования была отмечена как лучшая в номере.

Как-то вечером я допоздна засиделся в отделе, перелистывая подшивку «Комсомолки», читал статьи, в которых шла речь о Севере. Киреев работал над очерком. Сперва материал, видно, ему не давался. Об этом свидетельствовала груда скомканной бумаги в корзине. Потом он начал писать быстро, без остановки. Наконец, прочитав написанное, отнес рукопись в машинное бюро. Вернувшись в комнату, Саша остановился около моего стола.

— Чем заинтересовала тебя, не князь Игорь, статья о зимовщиках острова Диксона? — весело спросил он. — Уж не собираешься ли ты покинуть город тамбовской казначейши?

— Не угадал. Просто вживаюсь в обстановку Крайнего Севера.

И вдруг легко, как случайному спутнику в вагоне, стал рассказывать Саше о своей мечте. Рассказ занял минут двадцать. Киреев ни разу не прервал меня. Умел слушать. Когда я кончил, он глянул на часы и торопливо пожал руку, никак не высказав своего отношения к только что услышанной истории.

— Иди спать, мечтатель! — бросил он на прощание.

По дороге в гостиницу я отругал себя за то, что полез к Кирееву с исповедью. Серьезно ли выглядит в глазах других моя увлеченность экспедицией? Что теперь подумает обо мне столичный очеркист? Еще подтрунивать начнет.

Однако Киреев как будто забыл о ночном разговоре. И постепенно я успокоился, практика в отделе шла своим чередом. Но я ошибся, думая, что Киреев не придал значения моему рассказу.

— Пляши, не князь Игорь! — сказал он мне однажды, когда я появился в отделе.

Я ждал вестей из дома, а потому безропотно вынул носовой платок, поднял его над головой, и бойко прошелся между столами.

— Не профессионально, но сойдет! — произнес Саша, протягивая сложенный вдвое листок бумаги.

Развернул я листок, прочитал текст и потерял дар речи... У меня в руках была командировка в Архангельск.

— Ну что ты стоишь столбом, — нарочито грубовато прикрикнул Киреев. — Получай командировочные, билет тебе заказан.

ГОРОД ИХ МЕЧТЫ