Свистопляска

Я нисколько не сомневалась в выводе, к которому придёт кузен, и удар чемоданчиком по ногам противника будет приравнен к героическому подвигу, а вся драка — к битве под Грюнвальдом. Как же, это именно он, он один, своими самоотверженными действиями пресёк намечавшиеся на вечер и ночь грабежи, спас имущество отдыхающих, да и не только имущество, как знать, не спас ли он и жизни отдыхающих в Морской Крынице. Делом доказал — есть-таки в нем искра Божия, есть сверхъестественная интуиция, умение предвидеть развитие событий, и он, Зигмусь, ничуть не удивится, если благодарные горожане воздвигнут ему памятник на главной площади Морской Крыницы.

Я ничего не имела против памятника Зигмусю, пусть хоть на всех перекрёстках воздвигнут, а вот как теперь отнять кузена от груди? Вон как он разговорился! Хотя с кем ему ещё поделиться впечатлениями, как не со мной? У меня же пропасть дел. Надо отыскать Выдру и побеседовать с ней, затем прояснить кое-какие неясности относительно роли Бертеля, ну и наконец передать майору показания Мажены, которые просто прожигали мою пляжную сумку.

И тут на пляж явилось спасение в лице Северина. Сойдя на песок, он огляделся, как будто надеялся, что на пляже ветер дует меньше, чем в городе, затем спустился к самой воде и там попытался раскурить сигарету. Не знаю уж, что он себе думал, ясное дело, это ему не удалось, спички гасли одна за другой. Я приняла решение.

Зигмусь как раз рассматривал проблему относительно уточнения момента, когда именно его посетило гениальное озарение — в тот момент, когда он увидел выбегавшую из пансионата Выдру с медведем в объятиях или тогда, когда он услышал произнесённый рыбаком пароль.

— Слушай, — безжалостно перебила я кузена, — не разорваться же мне! У меня и так два дела на очереди, а тут появился вот этот. Надеюсь, ты его узнал?

Никого Зигмусь не узнал, он никого и ничего не видел, кроме себя самого в ореоле сказочного героя. Грубо вырванный из мира грёз, кузен вздрогнул и послушно посмотрел на мужчину у моря.

— Да-да-да! — взволнованно подтвердил он. — Конечно-конечно! Тот самый, чернявый!

— С него нельзя спускать глаз, я не могу им заняться, а нам непременно надо знать, куда он направится, что сделает, с кем встретится. И убереги тебя Господь показаться ему на глаза! Все должно происходить незаметно, он не должен знать, что за ним следят. Будь уж до конца героем!

— Трудно-трудно, — вырвалось у Зигмуся, но он взял себя в руки. Ему ли не справиться с трудностями?

И, вскочив с песка, Зигмусь схватил чемоданчик. Купаться в бушующем море он, кажется, не собирался.

Тем временем Северин отказался от напрасных попыток закурить. С незажженной сигаретой в руках, повернулся и пошёл к дюнам, всем своим видом показывая, что собирается там покурить, раз у моря не получилось. Он действительно показывал это всем своим видом столь же явственно, как ожидает хозяина оставленная ненадолго собака. Зигмусь, пригнувшись, двинулся вслед за ним, быстро нагоняя благодаря длинным шагам. Так я их и оставила. Своих дел было невпроворот.

* * *

Выдры я нигде не могла найти, поэтому переключилась на пана Януша. Вот злюсь на Зигмуся, а ведь от него несомненно есть польза, только благодаря ему я знала, где пан Януш остановился. Он оказался дома, видимо найдя погоду недостаточно подходящей для выхода на пляж. Его малолетний племянник раскатывал на роликах по аллейкам близлежащего скверика. Пан Януш очень обрадовался моему приходу, должно быть, скучал, как мопс.

— Что у вас там вчера такое произошло на покере? — спросила я без предисловий. — Почему пани Нина выскочила как ошпаренная? Она что, много проиграла?

— Да нет же, выиграла, как всегда, — охотно откликнулся пан Януш. — А с чего вдруг выскочила, так откровенно скажу, не знаю. Как-то вдруг ни с того ни с сего поцапалась с мужем и ещё с одним паном…

— Сразу с двумя поцапалась? — удивлённо перебила я.

— Да, так получается, странно, правда? Сорвалась с места, чем-то обиженная, и выскочила па улицу. Но мне кажется… Так и быть, признаюсь вам, мне кажется, она просто инсценировала ссору, воспользовалась первым подвернувшимся предлогом, сделала вид, что рассердилась, и в сердцах сбежала. А все потому, что не хотелось ей продолжать игру, боялась проиграть свой выигрыш. А ссора — только предлог.

Пан Януш был неглупым человеком, ему можно верить. Очень, очень правдоподобно.

Наконец я и Выдру отыскала. Она сидела одиноко за столиком в кафе «Пеликана», грустно поклевывая какую-то шарлотку. Не раздумывая, я подсела к ней.

Слухи о страшной битве под «Альбатросом» уже успели разнестись по всему городку, и я имела полное право тоже их услышать. Мне лишь не следовало знать о личном участии Выдры в потасовке.