Свистопляска с расследованием

Через некоторое время наша компания засобиралась по домам. Не стоило и сомневаться, что провожать меня выпадет Алексею. Уже на выходе из ресторана Марина успела мне шепнуть, что родители нашего нового знакомого, и особенно мама, были в восторге от меня и наших с ним отношений. Что они имели в виду под тем словом, «отношения», мне было не понять. Хотела уточнить это у Титовой, но не успела. Она дальше ляпнула, что завтра снова ждет меня на пляже и настаивает на моем обязательном появлении. Пока я думала, что это ее так разбирает снова оказаться на озере, мы уже оказались около поджидающих нас автомобилей. Пришлось оставить выяснения до завтра и сесть, чтобы не задерживать движение.

Ко мне во двор мы прибыли глубокой ночью. Алексей подрулил почти к самому подъезду, и до него только и надо было сделать, что всего с десяток шагов. Я вышла из машины, собираясь немедленно юркнуть в парадное. Но меня остановил его голос. Он тоже покинул автомобиль и принялся разглагольствовать про свежесть и ароматность ночного летнего воздуха. В общем, нес какую-то чепуху, желая задержать меня на некоторое время. Я притормозила, но больше от любопытства, стараясь узнать, что это ему пришло в голову употреблять несвойственные слова, когда мог бы просто спросить про чашку чая на ночь, например. А потом не вытерпела, взяла и спросила его об этом напрямую.

– Вот так, да? Нельзя уже и мне попробовать быть оригинальным? А вы, как писательница, могли бы и оценить мои попытки воспеть природу и конкретно этот ее уголок.

– Мой двор имеете в виду? Так это непосильный труд.

– И, правда, тут, все же, вынужден согласиться. – Обвел он взглядом стоящие невдалеке контейнеры с мусором и автомобили, припаркованные прямо на газоне, пусть и чахлом, но, все равно, природном уголке.

– Никаких фантазий не хватит, чтобы восхититься этим зрелищем.

Тут мы с ним нашли общий язык. Алексей поддакивал мне, а я ему. Пока он не уперся взглядом в мою Оку, кстати сказать, припаркованную вполне законно, на куске асфальта, что был рядом с ограждением мусорки.

– Понаставили некоторые всякого хлама…

– То есть?! – Подобралась я, осознав, что меня только что оскорбили.

– Такие машины надо в металлолом сдавать, а некоторые продолжают ездить и утверждать, что обладают транспортным средством.

Он замолчал и стал ждать от меня ответной фразы. Я же крепилась и давилась, но старалась этот самый ответ не произнести. В воздухе повисла пауза. Алексей понял ее по-своему.

– Может, погуляем где-нибудь в другом месте? Время еще детское. У нас наметилось взаимопонимание. Я знаю такое приятное…

– Мне пора. – Выпалила я, не рискуя и дольше задерживать дыхание. – Пока.

– Галя, подождите! Нет, ну, в чем дело, черт возьми?! Я же был вполне…

Меня уже не интересовало, что он там кричал мне вдогонку. Я неслась по лестнице на свой этаж. Пешком, а не на лифте. Решив таким образом выплеснуть наружу скопившуюся во мне разрушительную энергию от раздражения на этого мужчину. И еще ворчала себе под нос, что только его крика там, на улице, под окнами моих соседей мне и не хватало. Только ворвалась к себе в прихожую, как под ногами истошно заорал Рыжик.

– Мау!

– И ты, туда же?! – Всплеснула я на него руками.

Но потом сменила гнев на милость. Кот, все же, был здесь ни причем. Он долго был один дома, соскучился и проголодался.

– Киса! Пойдем, я тебя покормлю. – Наклонилась к нему, почесала за ушком и повела на кухню.

Только поставила перед ним блюдце с угощением, как в дверь позвонили. Условленным способом. Точка, тире, точка. Быстро развернулась и снова оказалась в прихожей. В дверной глазок глянула больше для порядка, и так знала, кого там увижу. Как только щелкнула замком, дверь, будто сама, распахнулась, а на меня, точно ураган, налетел Володька.

– Где шлялась так поздно?!

– Отец родной пожаловал! – Посторонилась, давая ему проход в недра моей квартиры.

Он прошел. А я немного задержалась около зеркала. Это сначала. Для того, чтобы вынуть шпильки из головы и распустить приневоленные волосы, а то голова уже начала от них болеть. Потом еще присела на пуф, снять туфли и надеть домашние тапочки. Ногам тоже надо было дать отдых.

– Где ты там копаешься?!

– Иду. Не кричи. Ночь на дворе.

– Вот, именно! Ты знаешь, какой час? Могу подсказать. Я уже дважды, и это только за последний час, выходил покурить и посмотреть на твои окна, а тебя все не было…

– Не вопи. Поздно, и люди уже все спят. А у меня были дела. Писательские.

–Я их видел, эти твои дела. Ничего себе у них тачка!

– Ты за этим ко мне ворвался, чтобы обсудить тачку? Или еще что сказать желаешь?

– Желаю. Очень желаю. – Грохнул он со всей силы рукой по стене, чуть выше моей головы. – Ты совсем рехнулась, да?! Ты что вытворяешь, пигалица?! Мы с тобой вчера о чем говорили, тупица?!

– Так понимаю, это ты уже заговорил о Николае Николаевиче.

– Придушил бы тебя, дуру упертую. Нет, с какого перепугу ты подтвердила алиби этой твоей авантюристке? В тюрьму захотела, идиотка!

– Хватит уже меня оскорблять. Так надо было. Могу объяснить…