Свистунишка

Тут ребята накрыли её шапкой, освободили от петли и помчались с пленницей домой. А домой прибежали — задумались: что им делать с белочкой? Не держать же её всё время в шапке. В шапке темно, душно, тесно.

И посадили они её сначала в мешок. А потом нашли небольшой ящик и сколотили для неё клетку.

Мечется белочка в клетке.

Ей ребята и орехов дали и банку с водой поставили и даже шишку кедровую положили.

А она ничего не ест и не пьёт, только грызёт деревянную решётку.

Может быть, она злится на то, что её поймали? А может быть, её огонь обжёг?

Смотрят ребята на белочку, следят за ней.

— Ба. На одной лапке пятнышко. Что такое?

Надо скорее посмотреть.

Хотел было Миша просунуть в клетку руку. А белочка прижалась в угол, насторожилась, ушками поводит, зубки показывает.

Конечно, белка зверь небольшой, а всё-таки — зверь. Страшновато.

Миша надел рукавицы, нацелился и хвать зверушку из клетки. Чувствует он через толстую рукавицу, как часто стучит сердечко испуганного зверька.

Белочка машет пушистым хвостиком, дрыгает лапками.

А лапки у ней маленькие, шёрстка на них гладенькая, на каждой лапке пять пальчиков, а на каждом пальчике острый коготок.

На одной лапке, повыше пальчиков, маленькая ранка, а шёрстка вокруг, как остриженная.

— Ну, так и есть — ожог.

Обожглась белочка на пожаре, и гнездо у ней, наверное, сгорело.

Жалко белочку-погорелочку.

— Скорей за лекарством.

Шурик мчится в другую комнату и несётся обратно с полными руками пузырьков, баночек и бинтов.

— Скорее, скорее! — торопит его Миша. — Мажь вон из той банки.

Шурик суёт палец в баночку с белой мазью, мигает глазами и с опаской смотрит то на палец, то на белочку.

— Это хорошая мазь? — спрашивает он.

— Эх ты! Да неужели ты не знаешь? — возмущается Миша. — Это же цинковая мазь. На нашей улице все мальчишки этой мазью мажут свои ссадины, . . Мажь скорее!

— А у нас вазелином, — говорит Шурик и осторожно прикасается к лапке погорелочки.

Белочка вздрагивает и старается вырваться из рук Миши.

— Да завязывай, завязывай.

Шурик бинтует больную ножку. Слышно, как он пыхтит.

— Готово.

Миша впустил погорел очку обратно в клетку.

Белочка в клетке притихла, потом подёргала лапкой, пощипала повязку и ну бегать.

Ребята облегчённо вздыхают.

— А мы завтра тоже будем её лечить? — спрашивает Шурик.

— А то как же! Каждый день будем.

— Ну и хорошо. Я люблю лечить.

— Только скажи всем вашим ребятам, что цинковой мазыо лечить болячки лучше всего. Здорово помогает. Вот увидишь, и погорелке поможет сразу.

И каждый день они перевязывают погорелочке больную лапку.

Пожар в лесу давно уже потух.

Зверушки себе новые норы устроили.

А рыжая белочка-погорелочка всё сидит и сидит в клетке.

Хочется ей убежать в глухой лес — в тайгу.

Каждый день грызёт деревянные планки у клетки, торопится, — вот-вот ускользнёт в дверку.

Но ребята каждый день чинят клетку: прибивают новые планочки,

— Успеешь, — говорят они ей, — вот залечим лапку, тогда сами тебя выпустим.

Как-то утром ножка у белочки оказалась развязанной. Наверное, она у ней зажила, белочка повязку сама и сбросила.

Смотрят ребята и радуются: нет у белочки болячки. Ножка зажила. Значит, пришла пора погорелочку выпускать на волю.

Жалко ребятам с ней расставаться, да что поделаешь? Они же сами обещали, что выпустят.

Белочку посадили в мешок и отнесли в сосновую рощу.

Там её и выпустили.

Она сначала бегала по земле, пряталась за деревьями. Потом вернулась к ребятам. Пробежала вокруг них — простилась, стремглав вбежала по сосне на самую макушку и скрылась в густых ветвях.

Ребята помахали ей рукой. Прощай, белочка Погорелочка!

МЕДВЕДЬ

Наша деревня в лесу. Её без дороги скоро не найдёшь.

Кругом лес, горы да озёра. Лес у нас густой — тайга настоящая. Озёра заросшие, неподступные. Трава высокая — человек спрячется. Под травой валежник трескучий, а под валежником пеньки да ямы.

В наших лесах волков не водилось. Зато медведей было много. Рассказывали, что в большие туманы они в деревню приходили. Я сам следы медвежьи видел.

Пошли мы с дедушкой на охоту. Только пошли не за медведями, а за утками.

Дедушка — охотник меткий. Он в птицу на лету стреляет, как ложкой в рот попадает. А я всё примеряю да прицеливаюсь.

Утка на озере сидит.

Дед меня учит:

— Встань вот так, держи ружьё этак. Взял на мушку — пали.

Сделал я так и этак — бух. Утка на утёк. А дед — бах её влёт — и готова.

Так бродим мы с ним — старый да малый — и забрели в самую глушь таёжную.

По берегам озёра, горы. На горах леса густые стеной стоят. Вдалеке, у горы, на озере утки сели.

Дед говорит — «далеко», сел на бугорок и ждёт других. А мне не терпится.

— Дедушка, — говорю я, — ты стереги уток тут, а я на гору пойду проберусь. Хорошо буду целиться в них, обязательно попаду.

— Иди, — смеётся дедушка, — только зря не пали, не торопись. — И дал он мне своё ружьё, а моё оставил себе.

Взял я дедушкино ружьё. Оно очень хорошее. Из него можно сразу два заряда выпалить. Ушёл я.