Свитки из пепла

В отсутствие шефа его заместитель, шутцхафтлагерфюрер Карл Фритцш был занят тем же, чем и Хесс в Берлине, а именно логистикой Холокоста. В порядке эксперимента он испробовал наличествовавшие инсектициды на «живых кроликах» – советских военнопленных²². И произошло это, по-видимому, в конце августа, в так называемом Monopol-Gebäude²³, в трехэтажном здании, обособленно стоявшем примерно в километре от лагеря (на полпути к вокзалу) и расположенном возле щебеночного карьера. Так это или не так, но именно в это время впервые сошлись все главные предпосылки для такого экспериментирования – наличие а) помещения, б) самого яда и в) смертниковжертв, о числе которых ничего не известно.

О втором эксперименте известно гораздо больше – и не от одного Хесса. Состоялся он 3 сентября 1941 года и унес жизни 860 человек – 600 советских военнопленных²⁴, 250 польских больных или инвалидов и 10 польских штрафников, коллективно осужденных за побег узника Яна Новачека 1 сентября²⁵.

К эксперименту явно готовились заранее: в книге регистрации поступающих в бункер – ни одной записи о приеме кого-либо в интервале между 31 августа и 5 сентября²⁶. Вечером 3 сентября, в послерабочее время, во всем лагере была объявлена «шперра» – строжайший, под страхом смерти, запрет на выход из жилых блоков²⁷.

Местом экспериментальной казни были выбраны камеры подвала 11-го блока, зарешеченные окна которых лишь узкой полоской выходили на улицу: эти окна присыпали землей. Намеченные жертвы переполнили собой все помещения.

Десять приговоренных к смерти поляков и без того находились к этому времени в Бункере²⁸. Из соседней больнички санитары привели или принесли еще 250 поляков – туберкулезных больных, отобранных накануне лагерным врачом, доктором Зигфридом Смелой. Затем из бараков привели 600 советских военнопленных, скорее всего только что прибывших – вероятно, всех, что были на этот момент в наличии. Возможно, экспериментаторов интересовали различия в выживаемости больных и относительно здоровых еще людей.

Смерть наступала очень быстро, каждый успевал закричать всего лишь один раз, – похвалялся Хесс в воспоминаниях. Но действительность была несколько иной: когда назавтра, 4 сентября, рапортфюрер Герхард Палиш в противогазе открыл дверь бункера, то увидел, что некоторые советские военнопленные еще живы. Двери тотчас заново закрыли и добавили еще газ. И только после обеда двери открыли, окна освободили от земли и открыли для проветривания. Вечером – снова «шперра».

В безлюдном лагере были собраны 20 штрафников из блока 5а (куда их перевели на время из Бункера), все санитары и два помощника из мертвецкой с тачками (своеобразное «зондеркоммандо» нулевой формации) для транспортировки трупов в крематорий. Им была обещана дополнительная пища и строго-настрого приказано – молчать об этой операции.

Работа длилась всю ночь и состояла из четырех рабочих этапов и соответственно групп. Первые (в противогазах) вытаскивали трупы из бункера на поверхность. Вторые раздевали их догола: больные были в нижнем белье, а военнопленные в форме, в их карманах были документы, деньги и сигареты. Третьи относили трупы во двор блока 11, а четвертые грузили их на тележки и отвозили к крематорию. Но закончить все до утра они так и не успели, поэтому назавтра – в то же время и в том же составе – работа была продолжена. Особенно плохо получалось с проветриванием импровизированной газовой камеры и со сжиганием трупов: на это потребовалось еще несколько дней. Штрафная рота была возвращена в «свой» 11-й блок только 11 сентября.

Следующий – третий – эксперимент состоялся 16 сентября и уже в мертвецкой крематория (использование для этих целей Бункера блока 11 создавало столько проблем, что было признано нецелесообразным). Жертвами послужили 900 человек – все советские военнопленные²⁹.

Сведения об убийстве советских военнопленных и польских узников газами просочились наружу, – по-видимому, через тех, кто работал в крематории. В сообщении подпольного бюллетеня Главного командования Союза вооруженной борьбы «Текущий информатор» («Informator bieżący») от 17 ноября 1941 года событие датировалось 5–6 сентября, то есть в точности днями поступления трупов от второго эксперимента в крематорий.

В своих «Записках» Р. Хесс вспоминал, что в ноябре 1941 года был в Берлине, на совещании у Эйхмана, на котором было дано указание приступить к экспериментам с газацией (удушением газами) в промышленном масштабе. Он скромно умалчивает о том, что такое указание могло появиться только на основании его, Хесса, представления и анализа.