Свитки Мертвого моря

Здесь мы имеем дело с объяснением причин произвольных отсрочек с публикацией свитков и с истинной ценностью самих кумранских свитков. Текст, на который ссылается Аллегро, где говорится о «сыне Божьем», все еще не опубликован, несмотря на его достаточно быструю идентификацию и перевод. Только в 1990 г. в «Bib-Hcal Archaeology Review» были опубликованы отдельные выдержки из него.

После всего случившегося Аллегро надо было быть крайне наивным человеком, чтобы надеяться, что его коллеги вновь примут его в свой круг как равного. Тем не менее все его дальнейшие действия свидетельствуют именно об этом. Летом 1957 г. Аллегро возвратился в Иерусалим и провел июль, август и сентябрь, напряженно работая в Зале свитков над изучением вверенного ему материала. Судя по письмам того времени, становится понятным, что он действительно вновь чувствовал себя членом группы и нисколько не сомневался, что все в порядке. Осенью он отправился в Лондон и договорился с представителями компании Би-би-си о подготовке специальной телепередачи, посвященной свиткам. В октябре он вернулся в Иерусалим с продюсером и рабочей бригадой для съемок фильма. Они немедленно отправились на встречу с Авни Дайани, иорданским куратором Рокфеллеровского музея и одним из ближайших друзей Аллегро. На следующее утро Дайани ответил им, что «теперь все вопросы необходимо решать с де Во». В письме от 31 октября к Фрэнку Кроссу, которого он по-прежнему считал своим союзником, Аллегро так описывал сложившуюся ситуацию:

«Мы собрались… и объяснили, чего мы, собственно, хотим, но со стороны де Во нас ждал холодный отказ сотрудничать и вообще иметь дело с нами. Мы на какое-то время замерли, открыв рот от изумления, но затем Дайани и продюсер предприняли попытку выяснить, чем вызван подобный отказ. Ситуация представлялась для нас полным нокаутом, потому что я, насколько мне помнится, расстался со своими дражайшими коллегами в самых добрых отношениях – или, по крайней мере, мне так казалось. Разумеется, с моей стороны не последовало никаких сожалений. Тем не менее де Во заявил, что он созвал встречу „своих ученых“ и они условились не заниматься впредь ничем из того, чем занимался я! Мой приятель продюсер отвел пожилого джентльмена в сторону и коротко дал ему понять, что в этой программе мы намерены не касаться религиозной стороны вопроса, но он (де Во) был абсолютно непреклонен. Он заявил, что, хотя он и не в силах помешать нам фотографировать Кумранский монастырь, он ни за что не допустит нас в Зал свитков или в сам музей».

Как писал Аллегро, он оказался в затруднительном положении. Что касается Авни Дайани, то он был раздосадован и недоволен. Он прекрасно понимал, что эта программа «способна послужить поддержкой для экономики Иордании: тут и древности, и туризм», и заявил, что готов воспользоваться своей властью и полномочиями. В конце концов он был официальным представителем правительства Иордании, не считаться с которым не мог даже де Во.