Свиток 6. Поход за амулетом

Ну что сказать? — Долгое путешествие по открытому морю, произвело на пацана очень сильное воздействие. Как я уже описывал, даже для крепких нервов бывалых моряков, это было серьезным испытанием. А для мальчишки второй раз в жизни оказавшемся в лодке, это было сравнимо с полетом в космос. …Или тем шоком, что пережил когда-то я, поняв что очутился в другом мире.

Гордость оно конечно гордостью, но когда на протяжении стольких дней, не только жизнь, но и даже твое загробное существование, (море отдельная грань бытия), зависят от одного человека, — это не может не сказаться на психике и некой расстановке на иерархической лестнице.

А кто был, (ну или хотя бы выглядел?), самым важным человеком, на безнадежно оторвавшимся от берега судне? Кто был наиболее спокойным и уверенным в себе? Кто свершал некие магические действия с таинственной коробочкой и миской воды, показывая путь кораблю? Кто изучал звезды, предсказывая будущее? Кто отгонял от крохотной, затерянной в безбрежье Океана, сколупки-корабля, Ктулху и прочих чудовищ, ссаными тряпками?

На кого, наконец, все остальные члены экипажа, смотрели с надеждой, и доверием к его необычайным способностям?

Ну конечно же это был, …(долгая интригующая пауза, как на вручении Оскара), …конечно же это был Великий Шаман Дебил, глубоко проникший в мир Духов!!! (громкие продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию).

В общим, верой в мои сверхестественные способности, сопляк проникся! Так что слегка запугать, слегка запутать его, взяв под контроль его разум, и убедив в необходимости помогать мне, было делом не столь уж сложным.

Но вот насколько все это было надежным? И не разлетится ли в клочья моя гнилая веревочка лжи и внушения, стоит пацану сойти на берег, и оказаться среди своих соплеменников? Боюсь что этого я не знал. …Не знали Духи, и даже сам мальчишка!

— А-а-а-а… Где??? — Продолжая сохранять ошарашенный вид, спросил чиновник.

— Дык… — Морская болезнь у него. — Ответил я. — В дальней каюте отдыхать изволит…

Надо сказать, что местные каботажные суденышки, — кают фактически не имели. В лучшем случае, — навес от дождя, или небольшая конурка, в которой можно разместиться исключительно лежа.

У нас, благодаря размерам судна, каюты были, аж три! Правда, поначалу, еще при постройке, трудно было объяснить нашим ребятам, нафига они вообще нужны. Потому как, на всех ведь их не хватит, а выделять кого-то одного-двух, это не по-братски.

Но я сказал, что каюты будут нужны для раненых или больных, так что со мной согласились, и у нас появилась одна каюта, самая большая, на носу, и две, крохотные на корме.

Следующим движением, я было попытался тихой сапой протащить на борт некие иерархические привилегии. И предложил одну из кают Лга’нхи, как предводителю похода. Но Лга’нхи, внимательно посмотрев на потолок, едва доходящий ему до подмышки, особой привилегией личную каюту, не посчитал, и вежливо отказался.

Дор’чин, тоже предпочитал капитанствовать на свежем воздухе. Ну а я, пользовался своей каютой, только для работы с компасом, или чтобы хранить там шаманское барахло.

Зато, каюты хорошо было использовать в качестве карцера, и все трое наших пленников, свое пребывание на «Морском Гусе», начали именно с «отдыха» в этих помещениях, и выпускались из них, по мере подтверждения своей лояльности.

В общем, мальчишку мы тоже, на время захода в Аоэрооэо, заключили в карцер. …Ну не то чтобы заключили, просто велели сидеть там, и не показываться на глаза.

…Многие вообще предлагали его просто убить, справедливо считая, что это решит множество наших проблем.

Признаться, я и сам считал это наиболее оптимальным решением. Но… Чем-то он был похож на моего Саш’ку, да и вообще, людей убивать нехорошо. Несмотря на обилие скальпов на своем поясе, я еще не окончательно забыл эту истину.

Так что в ход пошла старая добрая, еще не разу не давшая сбоя, угроза не отпустить душу Тууивоасика за Кромку, разлучив с родней даже в загробном мире. …Реально, этого они тут боялись куда сильнее самой смерти. Так что у меня была почти стопроцентная уверенность, что все сработает как надо.

…Не может не сто… а допустим девяностопроцентная… Ну или восемьдесят пять…

Хотя изготовление из глины статуэтки нашего пленника, и то что я повесил на ремешок его родового амулета, собственную бронзовую хреньку, существенно повышали эту процентность.

В общем, когда мы открыли каюту и продемонстрировали почтенному таможеннику, нашего пассажира, вид у того был как раз подходящий… под симптомы морской болезни. Рожа бледная от долгого сидения в затхлом помещении, весьма неразговорчив, и с общим выражением лица и фигуры, типа — «идите-ка все НА».

Зато вот одет он был богато! Куда более богато, чем до появления на «Морском Гусе». Для большей убедительности, мы его даже разок другой чистым шелком обмотали. С эстетической точки зрения — чистый кич. А уж про удобство такой одежды, я вообще молчу. Но с точки зрения варварских вкусов — вполне себе «бохато и солидно».