Свиток фараона

Он был черного цвета, наверное, лежал между документами. Омар узнал демотическое письмо, но не мог расшифровать его. Аллах всемогущий, кажется, это недостающая часть каменной плиты из Рашида — последний фрагмент в цепочке улик, за которым гоняется пол-Европы.

Но почему он оказался именно в этом пещерном монастыре? Эти вопросы одолевали Омара, однако он старался не обращать на них внимания. Положение, в котором он находился, было слишком рискованным, чтобы действовать по законам логики. Сначала он хотел забрать фрагмент и убежать. Но мысль о возможных опасностях, подстерегавших его в этом случае, остановила молодого человека. Даже если побег удастся и он благополучно переживет хамсин, пропажу очень быстро обнаружат и монахам станет известно, чьих рук это дело. Зарисовать фрагмент с текстом, языка которого он не знал, было слишком авантюрно, потому что это заняло бы много времени, к тому же буквы были едва видны.

Пока Омар размышлял над всем этим, ему в голову пришла идея использовать метод, который любил применять профессор Шелли, а также другие археологи. Но для этого Омару нужен был лист бумаги размером с осколок. На алтаре капеллы стоял раскрытый требник. Омар захлопнул его, перевернул титульной страницей вниз и вырвал последнюю страницу, на которой не было текста. Потом он погрузил бумагу в котелок со святой водой, чтобы лист хорошенько намок. Вынув бумагу из воды, он крепко, изо всех сил прижал ее к осколку ладонями.

Через несколько минут на влажной бумаге отпечаталась структура камня. Омар помахал листом, чтобы просушить, потом расстегнул рубаху и сунул его за пазуху.

По дороге в келью, которую ему выделил монах, Омар направился мимо прохода, ничем не отличающегося от многочисленных ходов монастыря, но одна особенность привлекла его внимание. За аркой проема висела старая ветхая занавеска, закрывающая обзор.

Омар прислушался и, не уловив ни единого звука, осторожно отодвинул шторку. Перед ним открылась большая и, в отличие от других помещений, хорошо освещенная комната. Плохо отесанные стол, стулья и служившие вместо шкафов ящики, в которых хранились книги, карты и документы, придавали комнате вид средневекового кабинета. Черная паутина, покрывавшая весь этот беспорядок, наводила на мысль, что сюда никто не заходил уже долгое время. Но почему здесь было так светло? Пока Омар пытался сориентироваться в хаосе, его взгляд упал на раскрытый шкаф слева, на полках которого громоздились кипы исписанных бумаг, а среди карточек, листков и обрывков на полу сидел бледный человек с седыми волосами, в запыленной одежде. Омар сначала подумал, что мужчина мертв, но, когда он осторожно подошел и наклонился, глаза человека ожили, а на лице появилось подобие улыбки. Омар не на шутку испугался.

Старик сидел неподвижно, скрестив ноги, как древнеегипетский писарь. Он больше напоминал привидение, чем живое существо из плоти и крови. Омар не удивился бы, если бы человек вдруг исчез так же внезапно, как и появился. Но ничего подобного не случилось.

— Профессор Хартфилд? — осторожно спросил Омар.

Бледный старик поднял голову и уставился на Омара пустыми глазами.

— Хартфилд умер, — монотонно ответил он. — Я — его Ка, сила, которая дает ему жизнь, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Но Омар не понял. У древних египтян была бессмертная душа-хранительница Ка, которую на изображениях часто рисовали в виде второго абриса человека. Что он имел в виду, сказав: «Я — его Ка»? Омар все еще думал над этими словами, а старик медленно продолжал:

— Я пребываю в оке Хора, вселенском яйце. Око Хора дает вечную жизнь. Оно защищает меня, даже когда закрыто. Окаймленный лучами, я прохожу по пути. Подчиняясь желаниям сердца, я могу достичь любого места. Я есть, я живу…

Едва закончив говорить, внушающий страх человек обмяк, голова его упала на грудь, руки повисли плетями, словно высказанные слова отняли у него все силы.

В необычном голосе явно слышался английский акцент. Этот старик наверняка и есть Хартфилд, но Омару показалось, что он был поражен таким же недугом, как и остальные жители монастыря. Стараясь не напугать незнакомца, Омар опустился перед ним на колени, осторожно дотронулся и прошептал:

— Профессор Хартфилд, вы меня слышите?

От легкого прикосновения мужчина поднял голову и отряхнулся, как пес, который только что выбежал из реки, и снова начал говорить:

— Не касайся меня, незнакомец, потому что я — Ка. Ка Эдварда Хартфилда. Любой, кто коснется Ка, должен умереть.

Омар невольно отпрянул, но, оказавшись так близко от цели, не хотел сдаваться. Он выслушал речь сумасшедшего и успокаивающе произнес:

— Ка Эдварда Хартфилда, скажи мне, как ты сюда попала и назови мне своих врагов.

Хартфилд прислушивался к словам Омара, раскрыв рот. Беспокойное подергивание его век выдавало, что он понимает его. Спустя несколько тягостных минут молчания, не поднимая глаз, мужчина ответил:

— Мои враги — коптские монахи. Они держат меня здесь как дикого зверя и, конечно, уже давно убили бы меня, если бы им не нужны были знания в моей голове.

— Как ты попала сюда?