«Виконту д’Эрикуру от Софи де Жерминьяк.
Драгоценный виконт! Чем больше дней проходит со времени нашей встречи, тем более я убеждаюсь, что нельзя доверяться первому впечатлению. О, сколь обманчиво оно может быть! В тот день, когда Вы первый раз переступили порог моего дома, чтобы сделать известное предложение, Вы – не скрою – показались мне человеком скучным, недостаточно просвещенным, отрицающим вольтерьянство, религиозным, подверженным предрассудкам… Как же я ошибалась! Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что если кто и достоин стать моим мужем, то только Вы! У кого бы я ни спросила про Вас, виконт, все говорят мне, что Вы – вольнодумец из вольнодумцев, распутник, безбожник, похититель чести дам и возмутитель покоя их мужей и опекунов. Из всех моих женихов у Вас самая непристойная репутация! Из всех моих женихов Вы – единственный, кто сидел в Бастилии!
До вчерашнего дня всех этих аргументов в Вашу пользу мне еще казалось недостаточно для того, чтобы полюбить Вас по-настоящему. Однако дошедшая до меня новость о найденном у Вас ожерелье моей бабки и о позорном обыске окончательно сорвала пелену с моих глаз.
Если Вы действительно удавили старуху, я благодарна Вам – все наше семейство только и дожидалось, когда эта выжившая из ума карга переедет в небытие. Кроме того, я преклоняюсь перед Вами: организовать покушение, найти нужных людей, довести план до конца, сидя при этом в Бастилии, – этот подвиг достоин занесения в анналы истории!
Если же Вы старуху не убивали, а украшение Вам подбросили, как утверждают в салоне мадам Гельвеций, я люблю Вас еще больше, чем в первом случае. Ведь если наши деспотичные власти (а это, разумеется, были они) дошли до такой низости в желании очернить Вас, то, значит, Вы здорово им насолили, виконт! Я уважаю людей, которые выступают против двора. Ведь хуже, чем наше правительство, не придумаешь! Посчастливься нам жить во владениях просвещенной турецкой султанши Екатерины… Впрочем, о чем я пишу?! Наверняка такой видный философ, как Вы, знает об этой великой государыне, купившей библиотеку Дидро и переписывающейся с маркизом де Садом, не хуже меня. Дерзайте же, супруг мой, бросайте нашему правительству и Церкви новые и новые вызовы! Раздавите гадину! Тогда, быть может, и над нашей страной взойдет солнце свободы, уже освещающее великую азиатскую империю!
Вам известно, сударь, что мой опекун, находящийся в плену фанатизма и предрассудков, настроен против Вас. Но тем сильнее моя любовь к Вам, тем больше мое желание сделаться мадам д’Эрикур! Настоящим письмом я даю Вам свое официальное согласие вступить в брак. Отныне мы помолвлены. С согласия моего дядюшки или помимо его воли (ведь такой вольнодумец, как Вы, не отступит перед перспективой увезти девицу, чтобы тайно с ней обвенчаться?) – я стану Вашей женой.
Придите же в моих объятия, обожаемый супруг! Я с нетерпением жду того мига, когда смогу одарить Вас своими ласками и поговорить с Вами о предстоящем собрании Генеральных Штатов!
Ваша Софи».