Свиток Всевластия

– Д’Эрикур… Ах да! Друг Собрания. Я слышала. Мне известно, что опекуны бедной девочки не одобряли ее выбор. Но теперь, кажется, не время для ссор. Это ужасная потеря для всех нас. Я могла бы предложить вам, сударь, стать другом этого дома, но не могу. Мы с семьей не станем жить в этом несчастном особняке, откуда одна за другой отошли в иной мир бабушка и внучка. Здесь все слишком напоминает о смерти. Поэтому мы решили выставить дом на торги. Имущество уже распродается…

– Распродается?! – вырвалось у Кавальона.

– И много уже ушло?! – добавил Помье.

– Мадам, извините, что я не представил своих друзей, и за их несдержанность. Они только что с дилижанса, очень устали, поэтому иногда забываются, – элегантно сгладил ситуацию д’Эрикур. – Это Кавальон, это Помье. Оба защитники прав человека и лучшие подданные Его Величества… Впрочем, я осмелюсь присоединиться к их вопросу: много ли уже продано?

– Но почему это вас так волнует?!

– Видите ли… Софи была главной любовью моей жизни… И некоторые вещи из ее дома… напоминают мне о днях нашего короткого счастья. Мне бы не хотелось, чтобы они оказались в чужих руках. Если это возможно…

– Вы хотите что-нибудь купить? Ну разумеется! Весь дом в вашем распоряжении!

«Весь дом в вашем распоряжении!» Сколько бы отдал Помье, чтобы услышать эти слова раньше! Чем бы только не пожертвовал любой из них ради подобных слов за несколько месяцев до того!

Охотники за свитком, еле дыша от волнения, прошли по анфиладе комнат. Повсюду были следы разрухи, признаки скорых торгов, свидетельства того, что дом не жилой, даже если под его крышей кто-нибудь и ночует. Ковры лежали свернутыми в трубы, кровати стояли незастеленными, новые «римские» стулья пирамидой громоздились в углу рядом с потертыми лиловыми креслицами в рокайльном стиле. Некоторые комнаты уже пустовали: в них не было ничего, кроме выцветших жеманных обоев и устаревшей лепнины на потолках.

Покои Софи изменились с тех пор, как Помье, имевший глупость влезть сюда, был принят за оборотня и окружен толпой женщин. Исчезли и «античная» картина, и каминный экран, и Дидро, и множество других безделушек, помещавшихся на каминной полке и туалетном столике. На заправленную постель кто-то вывалил множество платьев из гардероба. Ящики комода были выдвинуты. Взгляд Помье машинально устремился к их содержимому… но инкрустированной раковинами шкатулки там не было.

Троица разбрелась по покоям умершей девушки. Помье мог ручаться, что каждому из них в этот миг хотелось перевернуть вверх дном все комнаты, разрыть все шкафы, учинить настоящий обыск, наброситься на вещи так, как набрасывается молодой муж на свою еще неизведанную супругу… Но, подобно этой супруге, каждый из охотников испытывал смущение – перед хозяйкой, перед товарищами, перед памятью бедной мадемуазель… и даже перед самой возможностью обыскать, открывшейся так неожиданно, что в нее до сих пор не верилось.

– Сударыня, – решился наконец виконт, – где-то здесь у моей невесты была шкатулка, инкрустированная раковинами. Эта вещь, равно как и ее содержимое, весьма памятны и важны для меня. Если бы было возможно…

– Шкатулка? Ах да! Вспоминаю! Только вчера сюда приходил маркиз де Монгри, и она ему приглянулась.

– Шкатулка уже продана?! – в ужасе возопил Помье.

– Вы можете дать нам адрес этого господина? – спросил Кавальон, сохраняя внешнюю холодность.

– В этом нет нужды, – сказал виконт. – С маркизом я знаком. И мне известно, где он живет.

Маркиз де Монгри жил на улице Эльзевир. Ему было сорок три года, он разъехался с женой, занимался химией, пропагандировал хлеб из картофеля и прививки от оспы, любил свежие устрицы, был лучшим в квартале Марэ фехтовальщиком и имел обширные связи при дворе. Многие королевские министры были его друзьми, так что поговаривали, будто маркиз оказывает влияние на политику.

– Ба! Д’Эрикур! – закричал он, распахивая объятия. – Весь свет уже считает вас покойником! Что же это такое?! Вы боретесь за свободу, рискуете жизнью, вдохновляете наших депутатов, а потом исчезаете на три недели… чтобы вот так, без предупреждения, появиться у меня на пороге! Право, тут что-то не так!

– Вы правы, сударь, – улыбнулся д’Эрикур. – Мне никогда еще не приходилось оказываться в ситуации, подобной теперешней. Я скрывался.

– Как?! Скрывались? От кого же?

– От врагов свободы. На меня снова было устроено покушение.

– О, мой Бог! Я должен был догадаться! – сказал маркиз. – Почему Собрание так и не удосужилось выделить вам охрану?!

– Невозможно приставить охрану ко всем просвещенным людям, – кротко отозвался д’Эрикур. – В прошлый раз мою участь разделил месье Кавальон…

Алхимик поклонился.

– …Теперь же еще один мой друг едва не погиб из-за козней врагов Просвещения. Позвольте представить: Помье, литератор.

Помье, как умел, изобразил аристократическое приветствие.