Свиток Всевластия

«Я-то думал, что ей шестьдесят», – удивился виконт. Мысли эти он, разумеется, оставил при себе, одарив пожилую мадам желанным комплиментом:

– Ваш случай особый, сударыня. Свежести вашего румянца позавидовала бы сама Венера! Однако, может быть, мадам де Жерминьяк действительно была столь нездорова, что предстала перед Господом по естественным причинам?

– Чем вы тогда объясните пропажу ее драгоценностей?! И сообщение слуг о том, что незадолго до смерти к ней явился некий незнакомый субъект в коричневом плаще, который впоследствии бесследно исчез?

– Это меняет дело, – сказал д’Эрикур. – Но неужели никто не может выяснить личность этого визитера?

– Думаю, к ней приходила сама смерть, – заявила младшая мадам.

– Смерть не смерть, а я своим слугам строго-настрого приказала не пускать в дом никого в коричневом! – продолжила старшая. – К тому же об этом убийстве чего только не болтают. Одни полагают, что это могло быть связано с подозрительными делишками ее покойного мужа. Другие говорят, что убитая якобы происходила из рода последнего тамплиера и в ее смерти могут быть замешаны тайные общества!

«Из рода последнего тамплиера!» Теперь д’Эрикур вспомнил, где и от кого он слышал эту фамилию! Неужели история Феру – это правда? Смерть рассказчика, конечно, произвела впечатление на виконта. В тот день он не сомневался, что свиток всевластия действительно существует. Несколько недель, последовавших за роковым обедом в тюрьме, он только и думал, что о загадочной даме и ее шкатулке. Даже избегал делить свой обед с прочими заключенными, хотя и общество обожал, и в том, что де Лоне разрешит, не сомневался. Виконт боялся, что речь вновь зайдет о палестинском свитке, а кто знает, к каким последствием может привести такая беседа? К тому же любой из сотрапезников – Помье, Кавальон, де Сад, а то и сам де Лоне – мог оказаться убийцей. А сидеть с отравителем за одним столом не хотелось.

По прошествии времени, впрочем, эмоции виконта поутихли. История с таинственным свитком не получила развития, де Лоне, время от времени общавшийся с д’Эрикуром, ни разу о нем не заикнулся, и виконт, так до конца и не поверив в легенду про тамплиеров, начал уже забывать про нее… И вдруг! Первый день на свободе – и сразу подтверждение истории Феру. Значит, правда? Значит, на таинственный свиток действительно идет охота? Значит, заклинание всевластия существует?

Если Помье и Кавальон на свободе, они наверняка ищут свиток. Но кто больше достоин всевластия – обрюзгший писатель-неудачник, безродный авантюрист из Восточной Европы или блестящий, образованный, просвещенный молодой человек благородного происхождения?! Черт возьми, конечно, он, д’Эрикур!

– А наследников покойница оставила? – спросил виконт.

– Ее дети умерли. У мадам де Жерминьяк осталась только внучка. Она воспитывалась у кармелиток, но теперь срочно вернулась оттуда, чтобы вступить во владение имуществом. Только представьте – юная девушка, только что из монастыря, и совершенно одна!

– Говорят, у нее есть дядя.

– Хорошо, если так. Надеюсь, он не позволит ей наделать глупостей, ведь, держу пари, дом бедной сиротки теперь день и ночь осаждают женихи! Она недурна собой и владелица пусть скромного, но состояния. Хорошо, если у всех этих господ, которые теперь там увиваются, действительно серьезные намерения. А если нет? Бедняжка, в свете сколько искушений!..

– Вестрис, Вестрис! – закричала невестка, заметив, что знаменитый танцовщик пришел на смену кордебалету. – Браво, Вестрис! Он прекрасен!

Вместе с юной мадам рукоплескал весь зал. Если бы французы могли выбирать себе короля, то выбрали бы, конечно, не скучного неповоротливого Людовика, который правил ими по праву рождения, а легконогого Огюста Вестриса, которого именовали «богом танца». Человеку, который может так высоко прыгать, наверняка не составит труда привести в порядок казну. И без всяких там Генеральных Штатов! Увидев Вестриса, даже старшая де Шампо забыла об убийстве и принялась аплодировать.

Угомонившись, дамы вновь принялись расспрашивать д’Эрикура о тюремных порядках и пересказывать сплетни об общих знакомых, но виконту уже наскучила их компания. Из одной ложи ему махал товарищ по холостяцким пирушкам, из другой заинтересованно поглядывала хозяйка любимого салона, в третьей дальний родственник так заждался визита, что успел обидеться и сделать вид, что не замечает виконта. В четвертой ложе д’Эрикур заметил даму, связь с которой оказалась поводом для тюремного заточения: дама развязала косынку, скрывающую декольте, бросала на кавалера призывные взгляды и на языке веера требовала проявить к себе внимание.

– Прошу простить меня, – сказал виконт свекрови и невестке.

Любовницу в ее ложе он, конечно, навестит. Только пусть не рассчитывает, что их отношения продлятся долго. Эта дама и так уже начала надоедать д’Эрикуру, а потом пришлось еще и сидеть из-за нее в тюрьме…

Похоже, в Париже появилась более интересная особа.

Юная мадемуазель де Жерминьяк.

А почему бы не жениться на ней?