Свиток Всевластия

– А между тем просвещенная публика приветствует смелые открытия алхимиков и рукоплещет им! – взвился Кавальон. – В высшем свете вы едва ли найдете человека, который не состоял бы в масонской ложе, не лечился с помощью магнетической лохани, не участвовал в сеансах господина Калиостро! Лишь самые отсталые продолжают держаться за смешную веру в христианского Бога и отрицать очевидное! Попы и инквизиторы столько лет не давали нам мыслить, не давали исследовать мир, набрасывали покрывало невежества на тайны природы! Они объявляли преступником каждого, кто дерзал изготовлять золото из других металлов, конструировать вечный двигатель, предсказывать будущее по звездам, сливаться с эманациями Вечной Мудрости! Они ставили препоны на пути науки и прогресса! И неужели вы, Феру, неужели вы, Помье, несчастные страдальцы, которые поплатились свободой за попытки противостоять деспотизму и мракобесию, встанете на сторону этих фанатиков, поддержите клерикалов в их слепой ненависти к человеческим дерзаниям? А чудесное открытие господина Лавуазье о том, что вода состоит из двух газов, а явленные нашим глазами полеты на воздушном шаре – неужели вас это не убеждает?

– Браво! – воскликнул д’Эрикур. – Я слышу речь поистине просвещенного человека! Так, значит, с точки зрения герметизма вода состоит из двух газов? Не знал…

– Постойте, при чем тут воздушный шар? – удивился Помье. – Кажется, история господина Феру была вовсе не о воздушном шаре…

– Да если бы все эти секреты тамплиеров действительно существовали, меня бы уже не было в живых! – воскликнул Феру. – Говорят, что они наказывают смертью тех, кто охотится за их тайнами и выдает их секреты. Ну так что ж, тамплиеры, вы где? Я готов!

Все замолкли. В ожидании наказания от таинственных сил мракобесия рассказчик взял со стола еще один ломоть ананаса. Сразу после этого послышались шаги. Заключенные напряглись, тихо пронаблюдали за тем, как открывается дверь… и увидели на пороге де Лоне, о котором в пылу спора успели уже позабыть.

Комендант пришел в компании человека лет пятидесяти, один взгляд на которого внушил д’Эрикуру отвращение и ужас. Глаза этого узника и вправду светились каким-то сумасшедшим огнем. Феру и Помье в своих поношенных кафтанах казались модными щеголями по сравнению с приведенным де Лоне господином. Виконт изумленно переводил взгляд с испещренных дырами чулок писателя на его старый, не помнивший пудры и сбившийся набок парик. Чудовищно грязный, почти черный кафтан, утративший все пуговицы и сшитый по моде десяти– или пятнадцатилетней давности, смотрелся тем более дико, что соседствовал с кружевными манжетами и кружевным же шейным платком: врочем, угадать работу фламандских рукодельниц в темно-серых клочьях ткани, свисающих из рукавов заключенного, мог лишь наметанный глаз такого искушенного модника, как д’Эрикур.

Пораженные сотрапезники все как один уставились на нового гостя. Толстый писатель первым пришел в себя.

– Люсьен Помье к вашим услугам! – представился он. – Господин де Лоне сообщил нам, что вы, как и я, являетесь гражданином Литературной республики! Очень рад найти собрата по перу! Могу я узнать ваше имя?

– Донасьен Альфонс Франсуа де Сад, – с достоинством отозвался коллега. – А как вы считаете, господа, дети имеют право убивать родителей, если те слишком им докучают?

Возможно, кое-кто из сотрапезников и слышал о де Саде до этого. Возможно, кое у кого и было мнение насчет его аморальной философии. Возможно, что после обеда в Бастилии и мог бы состояться философский спор… но вышло так, что спустя пару секунд после того, как в комнате коменданта прозвучало имя скандального литератора, все присутствующие уже забыли о нем. Причиной сего был Феру. Со стоном схватившись за живот, он неожиданно выскочил из-за стола и прямо на пол изверг содержимое своего желудка.

– Что с вами?! – воскликнул де Лоне.

Феру уже не мог отвечать. Смертельно бледный, хрипящий, он повалился на стенку, ухватился за книжный шкаф, стал оседать и упал бы на пол, если бы не был подхвачен Помье.

– Доктора! Срочно пошлите за доктором! – крикнул Люсьен.

Де Лоне завертелся на месте, схватился за голову. В Бастилии не было штатных врачей. Выбежав в коридор, комендант истошно принялся звать каких-то людей.

– Живот… – простонал Феру, ненадолго придя в себя и шумно хватая ртом воздух. – О-о-о…

– Он отравлен! – вскричал Кавальон. – Это явные признаки отравления!

– Кем отравлен?! – возмутился д’Эрикур. – Уж не моим ли отцом, приславшим этот обед?! Не несите чепухи, Кавальон, мы все ели с одних блюд! Лучше сделайте что-нибудь!

– Но что я могу сделать?!

– Вы же алхимик, черт возьми! Вы же маг!

– Но я же не лекарь!

Феру захрипел и вновь потерял сознанание.

– Надо послать за священником, – мрачно сказал Помье, глядя на синие губы и кончики пальцев больного.

– Священника! Священника! Паскаль! Роже! Да кто-нибудь!!! Священника!!! – орал д’Эрикур.