Свиток Всевластия

Для первого раза решено было не докучать ей, чтобы не спугнуть. Кавальон уселся в первый ряд, так, чтобы Сеор могла его видеть, но при этом достаточно далеко, дабы благочестивой девице не захотелось от него отодвинуться. Дальнейшая задача заключалась в том, чтобы изобразить как можно более набожного и как можно более увлеченного мессой человека. Единственной проблемой было не думать о покойниках: с тех пор как пару лет назад один известный писатель упомянул в свой книге о том, что парижские церкви пахнут-де мертвечиной, Кавальон стал избегать их посещения, а если все же приходилось бывать на службе, он, помимо своей воли, принюхивался: запах старого камня и плесени действительно стал напоминать авантюристу миазмы от каких-нибудь разлагающихся покойников, привезенных для отпевания. Вот она, сила чужого мнения!

Кавальон истово крестился, подпевал всем гимнам, бросал восхищенные взоры на Святые Дары, а сам украткой поглядывал на Сеор – замечает ли она его усилия? Девица, кстати сказать, оказалась далеко не такой безобразной, как воображал себе Кавальон. К своим сорока или пятидесяти годам она сохранила достаточно стройную фигуру, да и лицо имела отнюдь не уродливое: вполне благообразные черты, правда, уже тронутые временем, портило лишь странное выражение, в котором соединялись мрачная старческая замкнутость и неуклюжая детская наивность.

После мессы Кавальон упал на колени возле статуи какого-то святого с отбитым носом и долго-долго изображал молитву. Поднявшись лишь после ухода мадемуазель де Сеор, он счел свою задачу на сегодня выполненной.

Сутки спустя Кавальон вновь пришел в Ле и Жиля. В этот раз он явился сюда даже раньше, чем «жертва», и предусмотрительно запасся мелко нарезанной луковицей, завернутой в носовой платок, так что к появлению старой девы «слезная» молитва была уже в самом разгаре. Во время мессы авантюрист вновь устроился неподалеку от мадемуазель де Сеор и еще больше, чем прежде, демонстрировал религиозное рвение.

На третий день Кавальон превзошел себя. Он выказал такую набожность, что привлек внимание не только искомой особы, но и всех собравшихся прихожан. Когда дошло до конвульсий, заинтересовался новоявленным фанатиком и кюре: он спросил, не послать ли за доктором. Кавальон вежливо отклонил это предложение. Повалявшись в экстазе еще немного, он уже было собрался встать и отряхнуться, когда услыхал за спиной женский голос:

– Вот чистая душа! Если бы во Франции было побольше таких, как вы!

Кавальон поднял глаза на мадемуазель, постаравшись вложить во взгляд максимум трепета и невинности.

– Ах! Я прервала вашу молитву! – всплеснула руками старая дева. – Простите ли вы меня?

– Не беспокойтесь, сударыня, вовсе нет! Я и так уже заканчивал. Напротив, ваша похвала была мне приятна. Признаюсь, что ни от кого никогда я не слышал таких добрых слов, как от вас!

– Но о чем же вы молились так горячо? Я уже не первый раз вижу, как вы преклоняете здесь колени…

– О благе Франции. – Кавальон, вернее, тот персонаж, в роль которого Кавальон так удачно вжился, потупил очи. – О здоровье Их Величеств и дофина. О том, чтобы философия, вольтерьянство, либертинаж и Энциклопедия были стерты с лица земли и вместо развратного вольнодумства воцарились бы скромные нравы наших отцов и дедов…

– Вот ангел! Чистый ангел! – воскликнула мадемуазель де Сеор. – Ах, до чего же я рада познакомиться с вами, сударь! Только благодаря таким праведникам, как вы, Господь до сих пор не наслал на эту землю новый всемирный потоп!

– Вы преувеличиваете мои заслуги! Я всего лишь следую зову сердца…

– Но что за сердце у вас! Да много ли во Франции таких добрых сердец?!

– Франция населена замечательными людьми, впавшими в заблуждение лишь на время. Я ничем не лучше любого из них, мадемуазель…

– Но откуда вы знаете, что я не замужем? Обычно в моем возрасте…

– Ореол святости выдает вашу невинность, мадемуазель! К тому же нынешней ночью мне было явлено, что сегодня я встречу соратницу своим неотступным трудам во спасение Франции.

– Ночью?.. Так вам…

– Да, явился архангел. Он мне сказал, что я познакомлюсь с девой и что лишь наша общая молитва может изгнать из страны демона вольтерьянства.

Де Сеор едва не потеряла дар речи. Кавальон увидел на ее лице смешение всех чувств: удивления и гордости, страха и радости, смущения и восторга, нежности и преклонения перед чудом. Проскользнуло даже кокетство.

– Но я ведь даже не знаю вашего имени, – спохватилась она спустя минуту.

– Шарпантье. Моя фамилия Шарпантье.

Так совершилось знакомство жительницы Дома-со-Свитком и желающего этот свиток заполучить. С тех пор они ежедневно встречались в церкви, вместе пели «Аллилуйю» и с восторгом наблюдали за пресуществлением Святых Даров, вместе вкушали Тело и Кровь Господни, а затем выходили из церкви рука об руку, обсуждая красоты церковной архитектуры и благостность органной музыки. В одну из очередных встреч мадемуазель де Сеор попросила нового приятеля рассказать что-нибудь о себе: