Свиток Всевластия

– Вы только послушайте, что пишет Сийес! – восторженно произнес д’Эрикур. – «Драгоценный виконт! Сейчас, когда я пишу эти строки, мое сердце преисполнено радостью, ибо в Версале уже известно, что вы живы и поправляетесь. В то же время моя рука, которая дежит перо, все еще дрожит от гнева и ужаса, ибо я не могу не думать о злодеянии отравителей, прокравшихся под ваш кров. Все мы, депутаты третьего сословия, были неимоверно возмущены этим покушением, имевшим место, когда вы, дорогой виконт, еще не оправились от предыдущего нападения. Как, восклицали мы, неужели во Франции, первой стране Европы, принято теперь наносить подобные удары в спину?! Неужели один из лучших людей страны, один из первейших защитников прав человека не может теперь спать спокойно?! Но можем ли мы и дальше оттягивать исполнение своей миссии, можем ли мы впредь тратить время на бесплодные переговоры с двумя остальными сословиями, если виконту д’Эрикуру и всему Просвещению в его лице грозит смертельная опасность? Наше терпение вышло из берегов. Это покушение стало для нас последней каплей, месье виконт. Мирабо рвал и метал. Байи (астронома и председателя нашей палаты) еще никогда не видели таким разгневанным. Голоса всех депутатов третьего сословия соединились в едином ропоте. И тогда я взял слово. Не заявить ли нам представителям привилегированных сословий, что отныне мы приступаем к государственному строительству без них, предложил я. Пусть присоединятся к нам, если пожелают! Довольно бессмысленной болтовни! Отделимся от Генеральных Штатов и приступим к переустройству отечества незамедлительно! Предложение было принято. Отныне мы полномочное народное представительство. У Франции есть парламент! Мы еще не решили, какое принять название, но уже постановили, что в том случае, если мы будем принуждены разойтись, взимание всех налогов должно быть прекращено. Двор, разумеется, недоволен. Против нас уже плетутся интриги, но третье сословие выстоит, не сомневаюсь! Сегодня к нам присоединились три человека из духовенства. Верю, что и многие другие не замедлят это сделать. Итак, д’Эрикур, великое дело начато! Скоро у Франции появится Конституция». Каково? Наша жертва была не напрасной, Вейсгаупт! У нас появился парламент!

– Парламент… – озадаченно повторил Кавальон.

Личные интересы всегда волновали его больше общественных, поэтому авантюрист не особенно разбирался в политике и не был уверен, что отделение третьего сословия от Генеральных Штатов – это нечто в самом деле судьбоносное и великое. Но раз д’Эрикур так считал…

– Революция! Наконец-то во Франции произошла настоящая революция! – восклицал между тем виконт. – Мечта просвещенной публики исполнилась. И это сделал я… вернее, мы!.. Вейсгаупт, друг мой! Я немедленно отправляюсь в Версаль! Я хочу присутствовать при том историческом моменте, когда избранный народом парламент примет вдохновленную народом конституцию! Пусть мне снова придется ютиться в гостинице, но я увижу это величественное событие! И клянусь, никакие тамплиеры, никакие попы, никакие убийцы и отравители не помешают мне это сделать! Роже, эй, Роже! Заложите карету! Немедленно!

– Сударь, я с вами, – сказал Кавальон.

Направляясь с визитом к виконту, Кавальон и представить себе не мог, что будет отравлен и задержится в его особняке на целых три дня. Еще менее он предполагал, что уедет из этого особняка на д’Эрикуровой же карете и прямиком в Версаль. И даже во сне не могло присниться алхимику, что в Версале он будет жить не в дешевой гостинице и не на съемной квартире, а в доме самого герцога Орлеанского! Тем не менее все вышло именно так. Узнав о прибытии знаменитого страдальца за Просвещение, глава французских масонов немедленно предложил ему свой кров, стол и услуги личных врачей – на всякий случай. Приглашение касалось и Кавальона. Теперь он был причастен к мученичеству великого д’Эрикура, числился при нем этаким младшим святым. Впрочем, для полного счастья и этого было достаточно. Подумать только! Такой шанс повращаться в верхах! Такая блистательная возможность завести связи среди первых людей Франции! Ради него Кавальон был готов отравиться не раз и не два! Даже перспектива обретения волшебного свитка померкла по сревнению с таким замечательным настоящим!