Свиток желаний

– Да. Яраат тотчас явился, стоило мне начертать первую же руну тайного вызова. Он был мил, весел, романтичен, шутил. В грязной лачуге, с крыши которой текла грязная вода, а во все щели дуло, он казался ангелом. Закутал мою дочь в плащ, жене сказал что-то ободряющее… Я поверил ему, попросил Яраата остаться с ними и ушел со спокойной душой, взяв с собой лишь меч без ножен. Я держал его в опущенной руке и шел по центральной улице. На окраине я попался на глаза комиссионерам. Одного зарубил, остальные, разумеется, слиняли и позвали стражей. Они телепортировали в ту же минуту. Их было около двадцати. Этого я и добивался. Я долго водил погоню за собой по болотам, отсекая головы и дархи самым ретивым, тем, что бросались на меня, как собаки на волка. Таких оказалось на удивление мало. Большинство же, и крошка Лигул в их числе… – Арей бросил яростный взгляд на пустой портрет, – предпочло не соваться и пускало вперед других. Наконец они оставили меня в покое и убрались, грозя припомнить все это позже. Я понял, что победил. Когда собака лает – она уже не кинется. И вот спустя два дня я вернулся в тот же городок, в тот же двор. Поднялся на чердак по тем же скрипучим ступенькам и не нашел там никого.

Арей засопел. Со шрамом, рассекавшим его лицо, произошло странное превращение. Одна его часть побелела, другая – стала багровой.

– Яраат выдал их мраку? Да? – спросил Мефодий.

Улита предостерегающе толкнула Буслаева ногой. Наверно, это был не тот вопрос, который стоило задавать. Однако слова уже прозвучали.

Арей ответил. Так медленно, словно вычерчивал слова на стене, окуная палец в кровь.

– Нет! Это было бы скучно. Яраат придумал кое-что другое. Он приставил нож к горлу моей девочки и заставил жену произнести слова отречения. Какая же мать не отдаст свой эйдос за своего ребенка? Затем он забрал эйдос и у девочки. Мой добрый ребенок, разумеется, хотел спасти маму и тоже произнес формулу, как умел. Оба эйдоса Яраат сложил в свой дарх. А затем сбросил мою жену и дочь в высохший колодец во дворе. Видно, они были живы, потому что он еще добил их камнями. Сбросил вниз десяток больших плит. Это я понял, когда спустился вниз, в колодец…

Арей замолчал. Молчали и Мефодий с Улитой. В кабинете сделалось так тихо, что стало слышно, как пугливо дышит горбун Лигул за рамой парадного портрета. Пару раз он осторожно выглядывал и пытался вывесить белый платок – знак капитуляции.

Арей заходил по кабинету. Оставаться на месте он явно уже не мог. Голос прыгал, как кардиограмма.

– Я долго искал Яраата, но все было бесполезно. Он умело скрывался. У оборотней это врожденный дар. Здесь же магические силы были усилены: ни мрак, ни свет не могли обнаружить, где он прячется. Что тут говорить обо мне? Яраат же делал вылазки и похищал все новые артефакты, которые помогали ему оставаться безнаказанным. Он потерял силы и был схвачен совсем недавно, лишь когда в мир пришел ты – Мефодий Буслаев. Ребенок, младенец, сделал то, чего не смог сделать я… Тогда же я был сам не свой. Внутри у меня образовалась черная дыра, которую я ничем не мог заполнить. Именно тогда я сблизился с Мамзелькиной. У меня и у Аиды оказалось много общего: пустота внутри и медовуха. Мрак забеспокоился. Про меня говорили: он слишком зол для зла. Зло надо творить с холодной головой, а этот… Комиссионеры избегали приносить мне приказы. Суккубы дрожали как осиновые листья, если им случайно приходилось оказываться рядом. Один из них как-то попытался превратиться в мою дочь и очень пожалел об этом… Через какое-то время – через пять ли лет, через пятьдесят, не помню – я был арестован за дуэль с Хоорсом и отправлен в ссылку. На маяк в холодном океане. Я не сопротивлялся. Мне было все равно…

Арей шагнул к Мефодию. Наклонился. Его страшное изрубленное лицо нависло над ним.

– Что еще ты желаешь знать про Яраата? Утолил ли я твое любопытство? – спросил он отрывисто и сипло.

Мефодию стало жутко. Он ощутил, что Арей, подогретый воспоминаниями, способен сейчас зарубить его. Ненависть к Яраату кипела в нем, как лава – вот только Яраата-то рядом не было.

– Ничего. Я… я все узнал, – поспешно сказал Мефодий, не отводя взгляд, хотя ему ужасно хотелось это сделать. Он знал, что отводить теперь глаза опасно. Как опасно и смотреть Арею в зрачки. Поэтому смотрел чуть выше, на брови.

Томительную минуту продолжалось это противостояние. Затем Арей резко повернулся к нему спиной.