Свобода

Снимаю сначала перчатки, а затем браслет-подавитель и бросаю парню, который тут же ловит предметы, слегка нахмурив брови. Поворачиваюсь к нему спиной и смотрю на самодовольное лицо Бишопа. Он улыбается мне. В ответ расплываюсь в не менее широкой улыбке. А затем делаю то, чего от меня, наверное, не ожидал никто. Прыгаю на Бишопа, повалив его при этом на землю в нескольких сантиметрах от стены здания, усаживаюсь сверху и обхватываю ладонями его лицо, как он когда-то в прошлой жизни делал со мной. Концентрируюсь на своей силе, как делала это тысячи раз по ночам, пока никто не видел. Эти тренировки начались с тех самых пор, когда Трей сказал мне о концентрации и о том, что один Жнец может причинить боль другому с помощью электрической силы. Чувствую, как вся энергия собирается из каждой клетки тела и бурным потоком отправляется именно туда, куда мне и нужно. В ладони. Все это происходит мгновенно. Наставник растерялся и даже не успевает ничего предпринять, когда первый разряд проникает ему под кожу. Вижу, что ему больно, его тело выгибается подо мной от мощнейшего разряда, но я только крепче сжимаю его коленями. Его глаза расширяются от шока и непонимания. Губы приоткрываются. Знаю, что он хочет сказать. Что я предательница. Но он не сделает этого. Вместо слов изо рта ублюдка, истязавшего меня неделями, рвется крик. На подсознательном уровне слышу голоса на заднем плане, но не отвлекаюсь, сейчас меня никто не тронет. Ведь я буквально свечусь от электричества, искры которого танцуют вокруг меня. Ненависть и ярость – вот что управляет мною в данный момент. Мне мало страданий этого человека. Хочу, чтобы он больше никому не причинил вреда. Во мне просыпается какая-то третья сущность, которая жаждет убийства, и я не хочу ее останавливать. Ладони перемещаются чуть выше, большие пальцы касаются глаз Бишопа, и сквозь них проходит сильнейший разряд, который забирает у меня последние силы. Тело подо мной неподвижно. Больше он не сделает ничего плохого ни мне, ни кому бы то ни было еще. Не чувствую ничего, кроме облегчения и слабости во всем теле. Сползаю с поверженного противника, прислоняюсь спиной к стене и смотрю на шокированные лица людей, которые так и не приблизились к нам ни на шаг.

15. Я на их стороне

Сил нет, вся энергия уходит на то, чтобы держать глаза открытыми. Я потратила практически весь свой резерв на человека, труп которого лежит в считанных сантиметрах от меня. Смотрю на свои руки, они выглядят как обычно и больше не испускают разрядов тока. Но на этих самых руках кровь уже трех убитых мной человек. О смерти последнего сожалеть не буду. Думается, я отомстила за себя, а еще за сотни людей, которых он мучил до меня, и делал бы это еще долгое время. Веки против воли опускаются. Устала. Мне нужен отдых, но сейчас не время. Надо найти в себе еще крупицу энергии, чтобы подняться и покинуть площадь. А еще надо как-то разобраться с оппозицией.

– Как ты это сделала? – в вечерней тишине, сквозь треск костра, слышится знакомый голос.

Приоткрываю один глаз. Не может этого быть. Почему Трей свободно идет в мою сторону, на нем нет маски, и он не валяется без сознания вместе с остальными Жнецами? Что происходит? С трудом открываю второй глаз и наблюдаю, как он останавливается рядом с Кейном. А потом происходит немыслимое. Эти двое пожимают друг другу руки.

– Только не говори, – слышу недоверчивый голос Ноя, – что твой человек среди Жнецов – мой брат!

– Так и есть. – спокойно отвечает Кейн, а потом обращается к Трею. – Кстати, где ты был? Я не мог с тобой связаться.

Ничего не понимаю. Из разговора выходит, что Трей заодно с оппозицией. Вот актер. Вручить бы ему награду, вот только у меня нет ничего ценного.

– Потом расскажу, сейчас важно не это. Ева? Как ты это сделала? – снова спрашивает он.

Перевожу взгляд на Бишопа. В тех местах, где мои руки касались его кожи, остались красные ожоги, глаз просто нет, на их месте виднеются черные дыры. Это сделала я. И это было легче, чем я предполагала. Намного легче.

– Концентрация. – слегка пожав плечами, наконец отвечаю ему. – Ты ведь сам мне говорил.

– Я говорил, что это возможно. И тренироваться надо годами. Но не ожидал никогда увидеть вживую что-то подобное лишь спустя месяц после разговора.

От усталости плохо соображаю, чтобы хоть как-то это изменить, начинаю подниматься на ноги, тяжело опираясь о стену здания. Люди оппозиции по-прежнему стоят на своих местах, никто ко мне не приближается, словно боятся, что я нападу. Но этого не будет.

– Я много практиковалась. Точнее, каждую ночь. Если бы знала, что ты тоже против этого ублюдка, дело пошло бы еще быстрее. – набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю. – Ной? Не вернешь мне браслет?