Свобода

– Что случилось, Илья Константинович? – поинтересовался Шоцкий.

– Оторвались на подъезде к Ишиму, – ответил Кротов.

Полковник нахмурил брови, рассматривая карту.

– Всю трассу до Омска под контроль, все возможные способы подъезда, – сказал он. – Как упустили? Они зажать собирались.

Кротов пожал плечами.

– Мне думается, они не понимают серьезность вопроса. Не понимали, пока их не закидали гранатами и не обстреляли из автомата. Одна единица техники повреждена, двое раненых. Им бы, говорят, аппараты помощней. За «Бомбой», говорят, не угонишься – прижимай – не прижимай. Хотя, утверждают, что и беглецам досталось – стреляли на поражение, только вот не поразили.

– Господи, да там за рулем, что одной тачки, что другой, такие гонщики сидят, что… какое-то провидение. Не бывает так, – сокрушенно говорил Шоцкий.

– У вас? – осторожно спросил Кротов.

– И у меня, хотя я никогда не участвовал в таких операциях. Подразумевалось, что я вычислю их местонахождение, а дальше дело техники… Похоже, что я оправдываюсь, Илья Константинович?

– Немного, – улыбнувшись, сказал Кротов. – Что ж, техника дала сбой. Нам имеет смысл гнать за ними самим, Иван Владимирович?

– Что ты предлагаешь?

– В Кургане остановится. Переночевать. Я к тому, что…

– Да понял я тебя. Мы могли и из Москвы не выезжать, если уж на то пошло, но…

– Хочется быть в гуще, верно?

– Нужно быть.

– Твой прогноз?

– Будут гнать дальше, на восток, – уверенно сказал Андрей. – Транспортная сеть там уже не столь разнообразна, как была, но и территория дай боже. То есть, не особенно облегчает задачу, тем не менее, пока мы их не остановим, мы не вернемся, не имеем права. Еще реакции руководства не знаю. Добро, останавливаемся в Кургане, там решаем по обстоятельствам.

– 21 –

Удалившись как можно дальше от трассы, Андрей с Исламом выбрали небольшую лужайку, где расстелили одежду. Ислам продолжал молчать. Андрей был погружен в свои мысли, которыми, кроме всего прочего, старался заглушить стрессовое состояние от недавней погони, что было совсем непросто. Дрожь во всем теле не прекращалась несколько часов. Глядя на Ислама, он был поражен его спокойствием, которое он объяснял привычкой покорности к обстоятельствам, что бы они собой не представляли.

Ближе к вечеру вся одежда с обувью окончательно высохли. Они оделись и направились к трассе. Очень скоро они добрели до какой-то деревни, где обнаружили автобусную остановку, – там и расположились в ожидании транспорта.

– Ты никогда не улыбаешься? – спросил Андрей Ислама.

– Мне редко представлялся случай, – грустно ответил Ислам и натянуто улыбнулся.

– Мы только что выбрались из такой передряги! Мы, шансов у которых, по-хорошему, не было никаких. Это какое-то чудо, везение, провидение. Ты должен радоваться. Понимаю, что шок пережить непросто, но это маленькая победа. Ты со мной не согласен? И эта победа заслуживает того, чтобы улыбнуться.

– В моей короткой жизни тоже были маленькие победы, но они не скрашивали саму жизнь, которая мне не принадлежала.

Андрей внимательно посмотрел на Ислама.

– Этим ты хочешь сказать, что наша маленькая победа не имеет особенного значения, принимая во внимание наше общее положение? И, по сути, мы всего лишь заложники ситуации и только ситуации, не принадлежащие себе, а зависимые именно от нее, от этой ситуации?

Ислам, ничего не поняв из сказанного, нахмурил лоб.

– Мы обхитрили полицию сегодня, ты же сам видел, – не унимался Андрей.

– За нами идут те, кто страшнее полиции, – заметил Ислам.

– Ты о своих друзьях с гор?

Ислам грустно посмотрел на Андрея.

– Горец не раб, – сказал он вдруг. – Меня им сделали, а значит, я был проклят вместе с отцом. И проклятье лежит на мне, и шайтан идет по пятам. Он выжидает, мучает меня, издевается так же, как издевался надо мной всю мою жизнь. Ему нравилось видеть меня рабом, он был рад иметь раба. И не потому, что я был ему нужен для работ, бесплатных работ. Он настолько богат, что это для него не имело никакого значения. Он, имеющий такую власть, был счастлив только от того, что властвовал над настоящим живым рабом, которого он мог видеть каждый день, мог ударить его, избить плетьми, посадить в яму и наблюдать за тем, как тот страдает. Люди счастливы, когда имеют власть и рабов, люди счастливы, когда видят страдания других людей. Другого счастья я в людях не видел, и я не могу вас понять, не могу понять, зачем вы сделали со мной то, что сделали. Зачем? И что вы делаете? Для чего? Вы странные.

– Люди счастливы, когда они свободны, – промолвил Андрей. – Должны быть счастливы, мне хочется в это верить.

Ислам снова грустно улыбнулся, исподлобья глядя на Андрея.

– Люди не знают, что такое свобода, – произнес Ислам, – и боятся ее, как боялся и боюсь ее я. Но, я готов принять ее, победив шайтана, только тогда я…

– Ты будешь счастлив, обретя свободу?