Свобода

– Оксана, ты меня уже в сотый раз об этом спрашиваешь, – улыбаясь, сказал Андрей. – Жив, цел и невредим. И по-прежнему, вернее, еще больше убедился в том, что нас ведет какая-то неведомая, волшебная сила. Это, конечно, смешно до безумия, но, разве это не провидение? Какой случай уже? Шесть головорезов, профессионалы, с железными волей и нервами, держа на мушке заложников… А мы их всех кончили. Ну, не фантастика ли? Неужели отчаяние способно довести до такого? Столько смертей… на мне уже столько крови…

– Андрюша!

– Все нормально, – отмахнулся Андрей.

– А что ты там все про какие-то выстрелы говоришь Славе?

– А вот это вряд ли провидение, хотя очень похоже. С самого начала их встречи я наблюдал за ними в оптический прицел винтовки, готовый выстрелить при первом сигнале, или по обстоятельствам. Так вот, когда один из уродов поднес к голове Марии ствол, я прицелился в него, хотя даже не представляю, как бы я смог попасть, не задев Машу, и… но другого выхода не было. Так вот, только я прицелился, как раздался выстрел, я даже не сообразил откуда, и четко в висок этому гаду, потом второй выстрел – второй гад, но тут я уже отбросил винтовку и пошел строчить из автомата, как ужаленный. Вот и все! Кто стрелял? Слава о чем-то догадывается, но никак не хочет говорить. Я, я не понимаю.

– За вами следили, а значит… – испуганно проговорила Оксана.

– За нами следят и сейчас, – продолжил Андрей. – Что это, кто это может быть? И для чего? Почему просто… Мне на ум ничего не приходит. Думаю, это от длительного отсутствия сна.

Оксана улыбнулась, развернувшись к Исламу.

– Горец наш отрубился. Кстати, ты его не очень?

– Он сам попросил, я предлагал ему просто раскраситься, а он убедил меня в необходимости натурализации.

Когда после звонка Рашида Кортневу удалось выйти из состояния оцепенения, Оксана позвонила Андрею, и через некоторое время совместными усилиями был рожден план, в успех которого категорически отказывался верить Вячеслав. Но, поскольку ничего лучшего за тот отрезок времени, что оставался, они с Андреем придумать не могли, то остановились именно на нем. Андрей сам признавал, что план имеет мало шансов на успех, как и осознавал он то, что реализация плана может стать последним мероприятием в его жизни, равно, как и в жизни остальных.

У Андрея были ключи от автомобиля Гордона, как и у Петра Ильича были ключи от «BMW» Андрея. Ислам, посвященный в план, добровольно принял страдания и был аккуратно избит боксером-разрядником. После Андрей с Исламом пешком отправились к автостоянке, где отыскали автомобиль Гордона. Благо стоянка была бесплатная и, соответственно, не охранялась, они быстро переложили мешавшие вещи из багажника в салон, освободив место для временного, относительно комфортного проживания одной персоны. Андрей связал Ислама веревкой по рукам и ногам так, чтобы тот мог развязать ее, не прилагая особых усилий, на шею повесил кляп, посмотрел на часы, показывающие половину третьего ночи, предложил Исламу устраиваться поудобнее, что тот и сделал, и захлопнул крышку багажника. После он, повесив на спину огромный рюкзак, в котором были сложены автомат с винтовкой, поймал такси и доехал до селения, ближе всего располагавшееся к месту встречи. Там он долго бродил между тремя заброшенными зданиями фермы, пока не выбрал себе подходящее, как ему показалось место, и не устроился в нем. По мере прибытия участников, место, как и само строение, пришлось сменить, что стоило ему неимоверных усилий, поскольку переползти незамеченным было крайне сложно. Далее произошло то, что произошло.

Оксана наклонилась к Андрею и прошептала ему на ухо:

– Я тебя люблю, милый.

Андрей улыбнулся и вполголоса произнес:

– А я-то тебя как!

– Как, милый? – раздался голос женщины в плаще.

Андрей вздрогнул. Он осмотрелся по сторонам и обнаружил себя летящим над землей. Он поднял голову и увидел над собой огромный воздушный шар.

– Оригинально, – заметил он.

– Так удобнее рассматривать местность.

– Зачем? – спросил Андрей.

– Тебе нравится путешествовать, я уже заметила. Это правильно, познавая мир, гораздо живее познаешь и людей.

– А тебя?

– На твоем пути достаточно препятствий, многие из которых возникли благодаря тебе самому, не так ли? А это тебя отвлекает, а порой и мешает. Ты забываешься, и иногда мне кажется, что твоя нынешняя жизнь возбуждает в тебе такой азарт, что ты готов в ней остаться.

– Это не так.

– Почему же?

– Ты сама сказала, что на пути много препятствий. Мне приходится их преодолевать. И не всегда самыми гуманными способами.

– Я не говорю о гуманности. Испокон веков человек проливал кровь, стараясь обрести себя и достигнуть цели, и далеко не всегда это было равноценно, и уж тем более, продуктивно.

– Я проливаю кровь, – очень сильно сказано, – не во имя цели, а ввиду отсутствия иных путей разрешения ситуации. Пусть это будет актом скрытой революции.

– Не стоит так вуалировать.

– Извини, я все хочу…

– Не продолжай, я все понимаю, понимаю, что ты хочешь. Но, я повторю, ты забываешься и, более того, начинаешь заигрываться.

– Мне кажется это не совсем верное определение.