sВОбоДА

Аврелия перебросила деньги со счета «Линии воды» на счет офшорной фирмы, зарегистрированной Укропчиком на Кипре. Фирма, единственной сотрудницей которой была Укропчик, немедленно расписала деньги по номерным акциям «на предъявителя». Такие акции являлись вполне законным платежным средством в странах Европейского Союза, где пока числилась Греция. Рано утром Укропчик доложила Аврелии, что подписала с местной общиной документ о купле-продаже крохотного необитаемого острова в Эгейском море. На этом — в двадцати минутах на катере от виллы Укропчика — острове не было электричества и прочих коммуникаций, а потому он стоил (по европейским понятиям) не очень дорого. Из-за частокола острых подводных скал подобраться к острову можно было исключительно на легком катере с резиновым днищем, да и то только во время прилива и без гарантий, что скалы не пропорят днище. Остров представлял собой гору, поросшую лесом, с подбородка которой свешивалась белая пенная борода водопада. Комиссия Евросоюза по развитию неосвоенных территорий пришла к выводу, что строительство вертолетной площадки на острове, равно как и любая другая хозяйственная деятельность, нецелесообразны, как по экономическим, так и по экологическим причинам. На острове разрешалось возвести небольшой двухэтажный дом и установить один энергоблок, работающий на дизельном топливе. Аврелия давно положила (точнее он там всегда лежал) глаз на этот остров. В качестве единственного обременения для предполагаемого владельца или арендатора вменялась забота о популяции исчезающего вида тритонов-трубачей. Они весь год вели себя тихо и незаметно, однако в период брачных игр — в конце августа — начале сентября — издавали звуки, которые одни античные авторы принимали за «стон земли», другие — за «плач моря». Аврелия обещала не беспокоить тритонов, вести метеонаблюдения, не строить ничего сверх разрешенного. В купчей указывалось, что за островом ведется наблюдение с европейского космического спутника «Посейдон», отслеживающего экологическую ситуацию в акваториях Ионического, Мраморного и Эгейского морей.

Глядя из окна на идущих по Петровке людей, Аврелия сама удивлялась своему спокойствию. Когда все предрешено судьбой, вспомнила она слова Укропчика, волноваться и переживать по поводу судьбы бессмысленно. Тавтологическому утверждению Укропчика вторила сегодняшняя Большая Тема в Сети БТ:

Одна судьба вместить другую
спешит, дав власти полчаса.

При всем, впрочем, уважении к судьбе Аврелия совершенно не представляла конечной (если она, конечно, существовала) цели происходящего. Неужели высшим силам и впрямь надоела московская вонь, и они, как говорится, без дураков вознамерились превратить столицу России в «чистый город»?

Без дураков не получится, вздохнула Аврелия, разве только без особо вонючих дураков. Ей вспомнилась встреча с психиатром по фамилии Егоров из клиники «Наномед». Он знал ее как уважаемую финансистку — дочь престарелого пациента-маразматика, как Софию — невидимую соратницу из Сети БТ. Не знал ни как Аврелию Линник — генерального директора закрытого акционерного общества «Линия воды», ни как…

Она долго размышляла, в какой ипостаси предстать перед ним. Он был непрост, этот Егоров. Пописывал статейки в научные журналы, возглавлял секцию гипноза во всероссийской ассоциации врачей-психиатров, заседал на международных симпозиумах. Он первый употребил весьма спорный, но укоренившийся в среде врачей данной квалификации термин — «вонь познания».

Термин показался Аврелии грубым, но имеющим право на существование. Гипноз в понимании Егорова был чем-то вроде совковой лопаты. Подсознание пациента — выгребной ямой, откуда он черпал этой лопатой разнообразную мерзость. Изучение содержимого, видимо, и было тем, что Егоров определил, как «вонь познания». Против этого термина не стали бы возражать врачи-проктологи и (в определенных случаях) врачи-гинекологи. Придумать такой термин мог только умный, разочарованный в жизни и циничный человек, какими, собственно, и являлись многие представители «самой гуманной профессии».

Аврелия не знала, к достоинствам или недостаткам следует относить перечисленные черты. Она сама была умна, разочарована и цинична. Хотя, не до конца умна. Ее ум упирался в необитаемый, окруженный подводными скалами, остров посреди Ионического моря, как в конечную точку некоего пути, смысл которого был от нее скрыт. Быть может, он заключался в том, чтобы слушать «стон земли» и «плач моря»? Или — смотреть на выползающих раз в год на берег тритонов-трубачей?

Аврелия решила предстать перед Егоровым в своем истинном облике, то есть тому предстояло самому определить с кем — богатой дочерью старого маразматика-пациента, всезнающей таинственной Софией, незнакомой Аврелией, или… ему общаться.