sВОбоДА

— Статья — сигнал тем, кто не слеп, — вернулся к железной сталинской логике Святослав Игоревич, — что дни нынешней российской власти сочтены, что ее нельзя ни в чем, ни при каких обстоятельствах поддерживать. Только противостоять, отвоевывая по миллиметру пространство для новых идей. Но при этом не упускать из виду, что одной удачной операцией можно захватить весь плацдарм. Честно говоря, мне жалко этих ребят во власти. Их беда в том, что они просто не могут по-другому. Моль невозможно перевоспитать, отучить жрать висящую в шкафу одежду. Только уничтожить, иначе она сожрет все. Смешно говорить о новом костюме для народа, когда вокруг как снег летает моль. Если угодно, эта статья — вопль юродивого слепца, узревшего по воле Божьей будущее. Ее нелепые идеи — строительный материал для новой реальности, которая будет хуже существующей, но которую уже не отменить. Динозавры обречены. Можно, конечно, говорить, что лечение всегда поначалу хуже болезни. Но это не лечение. Это — замена одной болезни на другую. Пока эти идеи растут порознь, как комнатные растения в разных горшках, они безобидны. Но если кто-то пересадит их в землю, они сплетутся корнями и двинутся, как деревья-монстры из фантастического фильма, на завоевание мира. Народ почувствовал истину. Он ненавидит моль и не боится деревьев-монстров. Кровопийцы, вопреки заветам Иосифа Бродского, ему милее, чем ворюги. Компромиссы с властью отныне невозможны. Сам факт присутствия, пусть даже пассивного, в политической жизни людей, чувствующих истину, изменяют состав атмосферы, внутри которой обитает динозавр-власть. Как только таких людей набирается определенное количество, появляется вождь, который убивает динозавра. Другого пути к истине нет. Вот о чем на самом деле предупреждает законопроект, — заглянул в газету Святослав Игоревич, — «О конкуренции идей и выборе пути». С «электронным правосудием», полагаю, тоже все ясно. Это напоминание о том, что терпение народа на пределе. Понятно, что никогда никакого «электронного правосудия» не будет. Но прежде не станет тех, кто сейчас отвечает за правосудие, всех этих продажных следователей, прокуроров, судей. Что там еще?

— «О ликвидации коррупции и принуждении к честности», — перехватила газету Аврелия. — Что такое сто тысяч долларов? Это же смехотворно мало!

— Ну, об этом мы уже говорили, — открыл планшет Святослав Игоревич. — Речь идет не о конкретной сумме, а о неизбежном конце денежной цивилизации. Вот смотрите, — передвинул планшет к Аврелии, — что сейчас цитируют и обсуждают на форумах в Интернете…

— «Время — деньги, — прочитала Аврелия,  — девиз алчного, написанный на его лице и на стене его конторы. Он не понимает, что не время является деньгами, а деньги являются сконденсированным, кристаллизированным временем, умножаемым в руках человека для лучшего его посвящения Богу и ближнему… Чрез любовь материальная ценность становится и духовной ценностью. Время бесконечно дороже денег, и деньги имеют ценность лишь для знающего духовную тайну времени. Добро хотело бы все деньги обратить в любовь, умножить чрез это время любви. А зло хочет все земное время, данное людям для возрастания в Христовой любви, превратить в деньги. Оттого Промысел так устраивает в мире, что, когда денег, не обмененных людьми на добро и любовь, оказывается слишком много, они теряют свою ценность, и происходит так называемая „девальвация“, сокращение денег, и время освобождается для любви. Но люди опять бросаются менять время на деньги, все снова и снова боясь „упустить время“. Кружится, бежит, мечется человечество в погоне за деньгами, этими „призраками бытия“, страшась не поспеть схватить наибольшее количество призраков…»