Свобода

Кто-то захлопывает за мной дверь, и это застает меня врасплох, заставляя слегка вздрогнуть, но я не отрываю от нее взгляда. — Где мой отец? — Выпаливаю я, но она просто натягивает свою фальшивую улыбку.

— Ты же не думаешь, что я собираюсь просто поделиться этой информацией, и поставив тебя в известность, не так ли? Ты знаешь, сколько денег мне пришлось предложить охране на воротах, чтобы она позвонила мне, когда ты вернешься в академию?

Закрыв глаза, я пытаюсь унять головокружение. — Ты можешь отвезти меня в медицинский центр? — бормочу я, и она просто фыркает.

— Я не знаю, во что ты ввязалась, но я не буду оплачивать эти медицинские счета.

Мои руки сжимаются на коленях, когда машина трогается, разворачивая нас и направляясь дальше в кампус. Эта женщина такая чертовски ядовитая. Я даже не хочу смотреть на нее. Любая мать увидела бы, в каком я состоянии, и ее материнские инстинкты сработали бы. Но она просто сидит здесь с разочарованием в глазах, потому что я не выгляжу идеально.

Сука, ты хоть представляешь, через что я прошла сегодня вечером?

— И что, по-твоему, я должна сделать, чтобы вернуться в строй? — Я спрашиваю. — Ты понимаешь, что у тебя больше нет на меня родительских прав?

— Я твоя чертова мать! Никто не говорит мне, что я могу, а чего не могу делать, когда дело касается тебя! — кричит она, и я чувствую, как ее гнев вибрирует в пространстве между нами. Я смотрю, как она приглаживает невидимые тонкие волоски вокруг лица, как будто крики привели ее прическу в беспорядок.

Я больше не хочу, чтобы она диктовала мне жизнь, но страх за жизнь моего отца заставляет меня следовать ее приказам. — Итак, чего ты хочешь?

Запустив руки под юбку, она снова смотрит вперед. — Со временем, но сначала мы можем обсудить вопиющее неуважение, которое ты проявляла ко мне с тех пор, как покинула наш дом в августе.

Я прикусываю губу, не давая реплике сорваться с моих губ, потому что знаю, что это только вызовет еще большую драму между нами. Отвлекая нас от настоящей темы. Мой отец и его местонахождение.

Я знаю, что, чтобы успокоить ее, мне придется согласиться с ее мышлением. — Я прошу прощения. Я не знаю, что на меня нашло. — Слова на вкус как пепел на моем языке, но я пробиваюсь сквозь них, слыша одобрительный гул, исходящий от нее, как я и ожидала.

Машина останавливается возле Бубнов, и я в замешательстве смотрю в окно. — Я больше не живу в этом блоке, мама. Все, что у меня есть, находится в Туз.

Фыркая, она открывает дверцу машины и выходит, не отвечая, заставляя меня следовать за ней.

— Я решила, что ты продолжишь свое пребывание здесь под моим началом как Пол.

Я прижимаюсь к машине, замерев на месте от ее слов. Эта женщина сумасшедшая? Она на одном уровне с Барбетт Дитрихсон по уровню сумасшествия. Она не может просто появиться здесь и начать все менять. Не тогда, когда я начала строить для себя новую жизнь.

Совершенно ничего не замечая, она идет ко входу в блок Бубны, как будто я ничего не говорила. Несмотря на протесты моего тела, я бегу за ней, мое тело поет от боли.

— Мама, ты…

— Я слышала тебя, но ты вернешься в свою прежнюю комнату здесь. Я позволю тебе забрать свои вещи завтра, но ты останешься здесь.

Ступив в освещенное здание, я съеживаюсь, глядя вниз на свое состояние. Пятнышки крови покрывают мою кожу, а вид моего разорванного платья служит напоминанием о том, что мне пришлось сделать, чтобы вернуться домой. Стук маминых каблуков по направлению к лифту побуждает меня двигаться вперед, моим поврежденным босым ногам удается нести меня. Когда я стою рядом с ней, я чувствую, что мы прибываем в мой конечный пункт назначения. Ад.

— Где мой папа? — Я спрашиваю, но она продолжает, как будто не слышит меня. Внутри нарастает разочарование, и мне хочется придушить ее.

Двери лифта открываются на моем старом этаже, и я делаю глубокий вдох, следуя за ней. В этой комнате у меня нет вещей. Чего она ожидает от меня прямо сейчас?

Приближаясь к двери, я удивляюсь, что она уже открыта, пока Рис не выходит и не встает на пороге. Мое сердце замирает, когда усмешка на его губах становится шире. Самодовольный блеск в его глазах, когда он смотрит на меня сверху вниз, заставляет меня нервничать. Я чувствую, как его глаза пытаются раздеть меня, даже в моем нынешнем состоянии, когда он облизывает губы.

— Что это такое? — спрашиваю я, стараясь сохранять спокойствие, когда останавливаюсь, но они, вероятно, слышат страх в моем голосе.

Я смотрю на свою мать в поисках ответа, и в этом моя ошибка. В ту же секунду, как я это делаю, Рис приближается, крепко обхватывает руками мое уже изнывающее от боли тело и прижимает меня к своей груди.

— Что, черт возьми, ты делаешь? Отвали от меня! — Я кричу, болтая ногами, но это бесполезно. Пытаясь откинуть свою голову назад, ему удается избежать моей атаки. Почему рядом никогда нет никого, кто мог бы мне помочь?

— Хватит! — Мама кричит, и я замираю в его объятиях. — Если ты хочешь спасти своего отца, ты должна вернуться в свою комнату.

Спасти его? Она раньше не говорила ‘спасти’? Что она сделала?