Свобода

Лужа крови под его правой рукой наводит меня на мысль, что у Фрэнки не хватает одного или двух пальцев. За пулевыми ранениями в обеих его ногах никто не ухаживал с тех пор, как Маверик подстрелил его на складе.

Но этого недостаточно. Этого никогда не будет достаточно.

Поднимая взгляд на лицо Фрэнки, я с трудом узнаю его. Изо рта у него течет кровь, один глаз заплыл опухолью. Он пытается закричать, но у него выходит тихий стон, потому что во рту у него кляп.

Довольный видеть его в таком фантастическом состоянии, я перевожу взгляд на Маверика и замираю. Он еще не смотрел в мою сторону, но я слышал звуки своих шагов, эхом отражающиеся от стен, когда я спускался сюда. Шум, похоже, не привлек его внимания.

Он потерян. В своем собственном сознании, разрывая Фрэнки на части, по кусочку за раз. Медленно приближаясь к ним, я наблюдаю, как Маверик поворачивается к столу рядом с собой, разглядывая случайные инструменты, которые есть у него под рукой.

Я удивлен, наблюдая, как он берет со стола деревянную бейсбольную биту, ощущая ее вес, прежде чем оглянуться на Фрэнки.

— Как. Много. Раз. Ты. Ударил. Ее. — Слова едва слетают с его губ из-за того, как сжимается его челюсть, его гнев не поддается контролю, когда он вытаскивает салфетку изо рта Фрэнки.

Фрэнки плюет ему под ноги, не давая Маверику того, что он хочет. Внезапно Маверик перекидывает биту обратно через плечо, прежде чем замахнуться ею на Фрэнки и ударить его по ребрам.

Крик, срывающийся с губ Фрэнки, преследует его, когда он раскачивается на крюках и цепях, удерживающих его над землей. Я не могу представить, какую боль он испытывает, и на самом деле мне все равно, но боль в глазах Маверика — вот что вызывает у меня беспокойство.

— Ты думаешь, что ты ‘кто-то". Берешь и делаешь все, что ты, блядь, захочешь, без последствий, — рычит Маверик, приближаясь к лицу Фрэнки, прежде чем отступить и потянуть его за волосы.

В его глазах читается боль, поскольку он все еще не видит меня, и я могу сказать, что это травма из его прошлого, усугубляющая страдания, в которых он находится сейчас. Ему это не нужно. Как бы сильно я ни хотел смотреть, как страдает Фрэнки, я отказываюсь позволять Рику терзаться его собственными демонами.

Все еще запустив руки в волосы, он поворачивается к Фрэнки спиной, и я слышу, как имя срывается с губ Маверика. Это мой знак, что с меня хватит. Возможно, я и хотел спуститься сюда и позволить Фрэнки почувствовать мой гнев, но мне придется довольствоваться этим.

Доставая пистолет, который все еще лежит у меня в кобуре, я вытаскиваю глушитель из кармана на ноге. Благодарный за быстрый душ и смену одежды, которые я успел принять, пока Джесс спала. Тем более что это дало мне больше места для хранения моего оружия, на случай, если оно понадобится.

Быстро и точно, не глядя, навинчивая глушитель на дуло своего пистолета, я не отрываю взгляда от пары передо мной. Зная, что Маверик достаточно далеко, я поднимаю пистолет, целясь прямо во Фрэнки, и нажимаю на спусковой крючок.

Раздается легчайший свист, когда пуля достигает цели, мгновенно унося жизнь Фрэнки.

Маверик разворачивается в мою сторону, бита направлена в мою сторону, но я опускаю пистолет и сохраняю спокойствие.

Быстрый взгляд на Фрэнки, и он снова поворачивается ко мне с яростью, покрывающей его лицо. — Какого хрена ты это сделал? — рычит он, его дыхание вырывается короткими быстрыми вздохами, когда он опускает биту рядом с собой.

— Потому что это явно ведет тебя по старому пути, и ты не можешь мыслить ясно. Итак, твоя боль перевешивает его. — Вот так просто. Ранее он всадил пулю в череп Джины. Это делает смерть Фрэнки моей. — Это то, что мы делаем, Рик, мы защищаем друг друга и заботимся о том, что принадлежит нам.

Он не произносит ни слова, пытаясь успокоиться, а я стою на том же месте, не желая злить его еще больше, чем он уже злится.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он проводит предплечьем по лицу и прочищает горло. — Она проснулась?

— Еще нет, на тот момент когда я оставил ее спать рядом с Эйденом.

Он кивает в ответ, его взгляд наконец останавливается на безжизненном теле Фрэнки, висящем перед нами.

— Больной ублюдок продолжал называть Джессику своей ‘пчелкой’. Ему даже было все равно, когда я несколько раз порезал его или отрубил пальцы. — Его голос звучит глухо, адреналин медленно покидает его организм, когда он начинает мысленно терпеть крах от открывшегося перед ним зрелища.

Слегка сгорбленный, с прикрытыми глазами, я удивлен, что он еще не потерял сознание.

— Ты не хочешь пойти и привести себя в порядок, быть свежим к тому времени, когда Джессика наконец проснется? — Я позабочусь обо всем этом здесь.

— Хорошо, — бормочет он, медленно приближаясь ко мне. Когда он оказывается на расстоянии вытянутой руки, я тяну его за руку, призывая остановиться. Он выглядит побежденным, испытывающим облегчение и усталость одновременно.