Свобода

Он целует меня в лоб, и я чувствую, как он уходит. Я улучаю момент, чтобы сосредоточиться на своем дыхании, напоминая себе, что все это был сон. Что ж, кошмарная альтернатива тому, что произошло на самом деле.

Остановившись на Сказке о Золушке, чем-то легком и забавном, полной противоположности тому, что рисует мой собственный разум, я поправляю одеяло, когда Маверик возвращается в комнату с двумя чашками горячего шоколада.

Взяв свою кружку, я бормочу слова благодарности, когда он устраивается поудобнее рядом со мной. Мне нравится, что тишина, которая иногда окружает нас, никогда не вызывает дискомфорта. Я чувствую, что он хочет понять, через что я прохожу. Но в истинной форме Маверика он снова удивляет меня. Не заставляет меня давать ему то, что он хочет.

Положив голову ему на плечо, не отрывая глаз от телевизора, я набираюсь смелости заговорить. — Смогу ли я когда-нибудь преодолеть это?

Я чувствую, как он вздыхает, когда его рука находит мое бедро, успокаивающе сжимая его. — Судя по тому, что ты кричала во сне, я предполагаю, что это как-то связано с Фрэнки и с тем, что произошло на складе?

— Да. — Прочищая горло, я поднимаю голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и вижу ярость в его глазах. Не на меня, а на то, с чем я имею дело. Чувство вины. — Маверик, это не твоя вина, — говорю я, беря его за подбородок.

— Лепесток, это всегда будет моя вина. Ты не должна прощать меня вот так. Ты вообще не должна подпускать меня к себе.

— Это то, чего ты хочешь? — Спрашиваю я, мое сердце бешено колотится в груди, но он качает головой.

— Даже если бы это было так, ты нужна мне больше, чем воздух, которым я дышу, Джессика, и мы оба знаем, что я эгоистичный ублюдок.

Я вижу, что у меня не будет возможности убедить его в обратном. Ему не нужны мои слова, чтобы убедить его, ему нужны мои действия, и я докажу ему. То, что у нас есть, не будет запятнано той ночью. Я отказываюсь этого допустить.

— Я застрелила человека, — шепчу я, чувствуя себя в этот момент уязвимее всего в своей жизни. — Смотрела ему прямо в глаза, когда нажимала на спусковой крючок, наблюдая, как из него уходит жизнь.

— И это постоянно повторяется в твоей голове, — заканчивает Маверик, и все, что я могу сделать, это кивнуть. — Ты знаешь, я никогда не буду лгать тебе, Лепесток. Со временем будет легче, но важно то, что ты научишься понимать, что сделала это, чтобы выжить. Потому что мы оба знаем, что если бы ты не нажала на курок, то это сделал бы он, и мы бы сейчас здесь не сидели.

Я теряю дар речи от его слов, когда он предлагает мне другой взгляд на события в моей голове. Его глаза ищут мои, когда он отводит мою руку от своего лица и обхватывает ее обеими своими.

— Первый раз, когда я увидел, как кто-то нажимает на курок, разрушил мою жизнь. — Его голос едва слышен, когда он смотрит на наши соединенные руки. — С тех пор я чувствую себя оцепеневшим от этого.

Твою мать. Мое сердце колотится в груди, пока я пытаюсь быть терпеливой, позволяя ему самому подбирать слова, вместо того, чтобы настаивать на большем. Это тяжело, потому что я никогда не вижу уязвимой стороны Маверика. Никогда.

— Был День благодарения, и мне исполнилось пятнадцать. Мои родители были счастливы, по крайней мере, так мне всегда казалось. Как бы то ни было, в тот день мы все были на кухне, смеялись и шутили, пока моя мама готовила еду, а я просто утаскивал все, что она только доставала из духовки.

Я смотрю, как приподнимаются уголки его губ, вспоминая то счастье, и мое сердце уже обливается кровью за него.

— Вот тогда-то все и пошло прахом, — фыркает он, его глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем он продолжает. — Джун, домработница, кричала кому-то в коридоре, что им не следует находиться здесь, они должны уйти. И это заставило нас остановиться, пока не вошла женщина с яростью в глазах и пистолетом в руке.

Он делает паузу, и я чувствую, как он вибрирует от гнева подо мной.

— Все в порядке, не торопись, — успокаиваю я, свободной рукой запуская пальцы в его волосы.

— У моего отца был роман с этой женщиной. Она кричала о том, что он дал ей обещания, и она покончит с препятствиями на пути. — О боже, я боюсь того, к чему это приведет, чувствуя, как его боль пронзает мое тело. — Моя мама стояла у плиты, рядом с ней была индейка, и в шоке смотрела, как эта женщина размахивала пистолетом, крича на всех.

Глаза Маверика затуманиваются, когда воспоминания обрушиваются на него все сразу.

— Затем она стояла там, на нашей кухне, нацелив пистолет на мою маму, и сказала "Я люблю тебя" моему отцу, нажимая на курок.

У меня сдавливает грудь, а сердце разрывается надвое, когда я понимаю мужчину рядом со мной на другом уровне.

— Мой отец застрелил ее, когда я подхватил падающее тело моей матери, и я поклялся прямо тогда и там, что никогда никого не полюблю. Ни единую живую душу, потому что видел, что это сделало с моими родителями. Это либо разозлит тебя настолько, что ты убьешь, либо ты умрешь из-за этого.

— О, Маверик, — шепчу я, слезы текут по моему лицу.