Свобода и Магия

— Этот разговор бы состоялся в любом случае, — мечтательно потянулся немец и заложил руки за голову, — Когда бы погода улучшилась, я бы пригласил тебя в один из прогулочных пароходиков на Шпрее[3], где наверху наливают отменное пиво.

За окном резко прекратился дождь, и в прорехе между тучами показалось солнце. Лучи света брызнули с неба, подобно водным каплям, отражаясь и бликуя в лужах, мокрых автомобилях и сыром камне зданий.

— Но сейчас это скорее деловой разговор, — Виктор Шваниц резко посерьёзнел, поставил локти на стол и сложил пальцы домиком, — Я не стал сразу идти в ваш офис, решил проверить настроение.

— Мы наёмники, не забывай, — отвечал ему собеседник вполне беззаботно.

— Я не смогу заплатить столько же, сколько этот британец, однако же, — немец задумался, подбирая нужную формулировку, — Ты же в курсе, что некоторые чары в Пруссии местными протестантами были переиначены?

Михаил кивнул и прищурился от луча солнца, прорвавшегося в полумрак пивной сквозь мокрое стекло.

— Изначально они переиначивались из-за стремления уйти от латыни, ассоциируемой с ненавистными католиками. В том числе поэтому наши баварские друзья так легко приняли и с радостью насаждают сейчас английские термины и культуру. Не только поэтому, конечно, — он пожевал губами, — Некоторые чары кроме звучания также приняли иной смысл. Например то, что вот там, за Эльбой, именовали и именуют в обиходе непростиловкой, в Пруссии взяли на вооружение некроманты. И такие чары, как Гебитен[4], Фольтер[5] и в особенности Тотеметайнем Ворт, стали в первую очередь их орудием.

— И были взяты на вооружение Рейхом, — кивнул аналитик W&C.

— И официально запрещены после сорок пятого года, — в ответ кивнул и Шваниц, — Только те, кто выжил из Аненербе выступали за разрешение на их применение. Но опять же сложно чего-то добиваться в Германии, когда сам живёшь в Уругвае.

— Всё так.

— Если сгущать краски и строить теорию заговора, то я предположу, что Льюис Дижон не такой уж и дурак, что попался на глупом предложении заплатить вам обещанных денег.

Русский заинтересованно посмотрел на него и отхлебнул пива.

— После того, как служба Рихарда фон Мольтке допросила этого человека, то сначала вся верхушка Министерства во главе с фрау Канцлером узнала о делах, произошедших в Британии и во Франции, где их Министерство хотело сначала со Смитом сотрудничать, а потом не учла фактора под названием Жан де Тулон, который устроил бойню в Париже, обезглавив и обескровив французскую политическую верхушку. Таким образом два из трёх сильнейших континентальных государства одно за другим оказалось в ситуации политического вакуума, — он сделал большой глоток своего пива, — А после об этом стали знать и другие люди, как цауберы[6], так и даже кайнцауберы[7], хоть за последние три десятка лет их влияние на нас почти выхолостили. Но в любом случае часть цауберов начало считать, что надо бы вмешаться во французские дела, потому что хаос в соседней стране это опасно, с одной стороны, а с другой это же и возможность возвысить себя и свою страну.

— К чему ты клонишь? — прервал рассуждения Виктора Михаил.

— Неделю назад произошло сборище подобных людей, считающих, что вмешаться в дела Франции необходимо. А точнее два апологета подобной мысли пришли уговаривать главу рода фон Мирбах, владеющего достаточными ресурсами и влиянием во Франции, примкнуть к ним, ну или хотя бы помочь. В середине обсуждения к ним присоединился некто, кого они узнали и назвали имя Ганс. И отчего-то сказали ему, что они тут не причём. После этого он убил всех с помощью того самого запрещённого Тотеметайнем Ворт. Так рассказала случайно выжившая девятилетняя Марта фон Мирбах.

— Вы допросили девочку сразу после смерти её родителей? — удивился русский.

— Только не говори, что тебе её жалко, — на лице немца мелькнуло разочарование.

— Я не советский солдат, а мы с тобой не Трептов-парке[8], чтобы мне было её жалко, — отрицательно покачал головой Михаил.

— Вот и хорошо, — согласился Виктор, — Главное, что теперь у этого некроманта есть четыре души погибших цауберов в услужении. И скорее всего он уже получил всю информацию от них, какую хотел.

— И кто же этот Ганс? И от нас что ты хочешь?

— Не имею понятия, кто такой Ганс, — покачал головой собеседник аналитика, снял очки, достал платок и начал их протирать, — А от вас я хочу, чтобы вы и узнали. Про родителей де Алонсо вы накопали информацию. Опять же, она тоже была некромантом, хоть и начинающим. И те люди, которые стояли за Эдрианом Смитом, хотели её заполучить по каким-то своим причинам.

— Ну, допустим, — Михаил Романов допил пиво, откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

— Подумайте, назовите цену, — Шваниц посмотрел на свет на линзы очков, удовлетворённо хмыкнул и надел очки, — А потом приступайте к поиску. Возможно, поиск приведёт к необходимости силового вмешательства.

— Возможно, в Европе существует заговор некромантов, который нам следует раскрыть? — с иронией отозвался его собеседник, — Похоже на историю для Подземелий и Драконов[9].