Свобода идеалов

— Можно. Я могу поместить блок команд на место ячеек памяти, соединив… ах, да. Скажем так. Я могу его вылечить. Но придется убрать его память. У него два блока активны. Больше не предусмотрено. Либо стираю все из прошлого или все из настоящего. Я бы и сам выбрал, но он для тебя многое значит.

— Стирай настоящее. И хватит об этом.

Она убегает. Хочу встать. Я верну ее. Когда-нибудь. Я вспомню. Обещаю.

Чужие воспоминания не оставляют такой глубокий след на душе, нежели свои, родные. Но мне интересно узнать об их носителе. Когда я заканчиваю с просмотром, начинается дождь. Маленькие капли просачиваются сквозь щели потолка. Они небрежно падают, издавая тихий звук отчаяния, касаясь кафеля. По местам стыка керамических плит вода несется к низу. Я смотрю на Вилюра. Он закрывает своим телом записи, но продолжает царапать бумагу почти не пишущей ручкой. Его ладони порой искрятся, от чего он вздрагивает, но тут же отмахивается и приходит в норму. Он любит свои книги. Любит эту библиотеку. Она — последний смысл.

— Ты уже закончил?

— Если хочешь чего спросить, спрашивай, не отвлечешь.

— Чьи это воспоминания?

— Давера. Ну, до того, как ему мозги вправили.

— А он таки не знает, да?

— О прошлом? Не знает. Мит сказал молчать об этом. Если не знаешь, это Нита выбрала за него. И сразу отвечу почему. Нита, да и все мы, люди, любим и предпочитаем прошлое. То кем ты раньше был, какие повадки имел, что говорил. Это привлекает. Мало кто может полюбить человека за будущие свершения. Это даже не любовь, а вклад. И тут причиной будет скорее алчность. Но не суть. Давер нравился Ните тоже за его прошлое. За то, какой характер он имел. И не просто так она выбирала. Если бы все было иначе, то набор тех качеств, которые ее устраивали, ушел. А так она могла грезить, что Давер снова в ней разглядит что-то особое.

— И что пошло не так?

— Знаешь, судьбы складываются из тысячи возможностей, упущенных или использованных. На этот раз не срослось.

— А сейчас она любит его?

— Об сложно говорить. Романтики полагают, что человек любит сердцем и душой. В нас такого точно нет. Но могу сказать так, он ее до сих пор привлекает. У нас полно времени. Она так думает. Все надеется, что пройдет искра, как говорится. Мит от нее скрыл малую деталь. Давер обнуляет всю ненужную память каждый новый цикл из-за недостатка места. Поэтому, каждый новый цикл он живет заново в этом мире. Если она ему приглянется еще раз, это будет продолжаться недолго.

— И что вы делаете с этим?

— Ничего. Каждому есть чем заняться. Любовь у нас не в почете.

— А если я расскажу Даверу о прошлом?

— Будет все так, как и должно быть. Мы не вмешиваемся в чужую жизнь. Это никогда не приводит ни к чему хорошему.

Слышу шаги у входа. Это он. Тяжело поднимет по лестнице. Лишенный любви, привязанности. Освободившийся от главной слабости человека не по своей воле. Быть может, они правы? Все должно идти так, как было задумано. Или я тоже часть вселенского плана. Людям нужна надежда. А они ее потеряли. Возвели свою жизнь, вне рамок понимая привычных черт ее. Отшельники.

— Перед тем, как отправиться в путь, не желаешь провести ночь в славном месте? — говорит Давер, войдя в комнату.

— Веди.

Выходя на лестничный пролет, я оборачиваюсь. Вилюр все еще сидит, закрываю свою рукопись, но провожает взглядом. Его глаза могли бы многое сейчас сказать. Увы, здесь язык жестов бессилен. В ответ я лишь пожимаю плечами и скрываюсь за дверным проемом. Давер ведет наверх. На крыше еще сыро. Последние капли срываются с края, небольшие лужи отражают небо. Наверно. Все это представление из старой жизни. Я не могу видеть и оценить красоту пейзажа, но могу ее припомнить. Сейчас мои легкие наполнились бы свежим воздухом запаха дождя, который можно вдыхать вечно. Очередная маленькая радость, остающаяся в глубине души. Да, все звучит так банально. Но на этом и строится наша жизнь. Многие хорошие вещи остаются такими для всех. Ты можешь не любить животных, не есть сладкое на десерт, носить исключительно черные вещи по пятницам. Но пройдясь вот так по мокрым улицам, можно ненароком прикрыть глаза и потихоньку зачерпнуть этот запах.

— Ну и где твое прекрасное место?

— Это и есть оно. Крыши всегда тянули к себе.

— Потому что с них приятно прыгать в другой дом?

— Нет, они чем-то навевают. Манят. Не знаю, в памяти есть одно событие, которое не дает мне покоя.

— Какое событие?

— Вот именно. Я сам не знаю. Будто бы я уже был на этих руинах. Сидел тут. И кто-то еще. Очень нежный и чуткий образ предо мной.

— Может галлюцинации?

— Ну, нет. Все мутно, но это точно было.

— Скоро мне придется вершить судьбу человечества. Не хочешь рассказать напоследок что-нибудь о себе?

— Хочешь какого-нибудь неожиданного поворота событий? Думаю, если бы я оказался твоим близким родственником, это было бы неожиданно.

— Это уже слишком маловероятно. Нас огромное количество. Найти родственника, в непонятно каком месте. Это случай один к миллиону. А если судить что вас пятеро, то вообще один к миллиарду.

— Зато можно найти родственную душу.