Свобода. Храбрость быть собой

Но если вы выбираете отвратительную, безобразную женщину, у вас будет все, что можно купить за деньги: дворец, слуги, все возможные приборы, но вам придется терпеть эту женщину — и не только терпеть, но и говорить: «Я тебя люблю». И вы не можете даже ее ненавидеть, так она отвратительна. Даже чтобы ненавидеть, нужен кто-то, кто не вызывает отвращения, потому что ненависть — это отношения. И вы не можете наслаждаться этими машинами, дворцом и садом, потому что за вами постоянно следует отвратительное лицо этой женщины. И она знает, что вы женились не на ней, вы женились на ее богатстве, и она будет обращаться с вами как со слугой, не как с возлюбленным. И это правда: вы никогда ее не любили. Тогда вы начнете думать, что было бы лучше иметь бедный дом, обычную еду — по крайней мере, та женщина была красивая, и вам было бы с ней хорошо. Выбрав эту, вы были идиотом.

Что бы вы ни выбрали, вы будете раскаиваться, потому что другой выбор останется и будет вас преследовать.

Если человеку нужна абсолютная свобода, единственно возможное — это невыбирающая осознанность.

И когда я вместо революции предлагаю отдать предпочтение бунтарству, я подвожу вас ближе к законченному целому В революции вы обязательно будете разделены, либо от чего-то, либо для чего-то. Нельзя иметь то и другое одновременно, потому что для этого нужны разные квалификации. Но в бунтарстве оба эти качества сочетаются вместе.

Когда скульптор создает статую, он делает то и другое; он отсекает камень — разрушает камень таким, каким он был, — и, разрушая камень, он создает красивую статую, которой не было раньше. Разрушение и создание происходят одновременно, они не разделены.

Бунтарство целостно.

Революция состоит из двух частей — ив этом опасность революции. Это слово красиво, но за многие века оно стало ассоциироваться с расцепленным умом. Я против всякого рода расщепленностей, потому что они приводят вас к шизофрении.

И все страны, освободившиеся от рабства, переживают агонию, которую невозможно себе представить. Они никогда не переживали подобной агонии, когда были рабами, а они были рабами триста, четыреста лет. За триста лет, четыреста лет они никогда не сталкивались с такой агонией, и всего за несколько десятилетий они оказались в таком аду, что недоумевают: «Зачем мы боролись за свободу? Если это свобода, то рабство было лучше». Рабство никогда не лучше. Просто эти люди не осознают, что они выбрали половину свободы.

Другая половина может быть завершена, но не теми же самыми людьми, которые сделали революцию Для другой половины потребуется совершенно другого рода разум, мудрость. Потребуются не те люди, которые убивали, бросали бомбы, жгли поезда, полицейские участки и почтовые отделения, — это не те люди.

В моей семье мой дед был против того, чтобы отправлять моих дядей в университет. Только моему отцу как-то удалось отправить их в университет. Мой дед говорил: «Ты не знаешь. Я знаю этих мальчиков. Ты пошлешь их в университет, и, в конце концов, они окажутся в тюрьме — такая там атмосфера».

Большая часть революции была совершена студентами, молодыми людьми. Ничего не зная о жизни… — они никогда ничего не переживали — но у них была энергия, у них была жизненная сила; они были молоды и полны романтических идей о свободе. Они делали все — делали бомбы, бросали бомбы, убивали бюрократов и политиков. Они делали все. И когда они вышли из тюрьмы, то внезапно обнаружили, что у них оказалась вся власть, но нет никакого искусства, чтобы ее использовать. У них не было и большого разума — что делать с властью? Они стали притворяться. Они наслаждались эйфорией, и на мгновение страна тоже наслаждалась эйфорией — теперь у власти наши собственные люди! — Но вскоре эти люди начали сражаться друг с другом.

Революция содержит — и, я думаю, будет содержать всегда — ту проблему, что ее делают люди определенного склада, и власть оказывается у них в руках… а жажда власти — в человеческой природе. Они не захотят никому ее отдать. Но сделать нужно именно это. Теперь нужно найти людей, которые достаточно мудры, — которые помогут стране всеми возможными способами, внося больше технологии, внося новые методы сельского хозяйства; которые могут представить в стране новые индустрии, которые могут открыть двери страны, чтобы весь мир вкладывал в нее деньги.

Но в Индии произошло прямо противоположное. Страна начала с каждым днем приходить в упадок, опускаться. И она продолжала опускаться, и никто не мог указать простого факта, что у власти стоят неправильные люди.

Просто воздайте революционерам почести, дайте им награды, вручите им призы, выдайте удостоверения, написанные золотыми буквами, чтобы они могли повесить их у себя дома, — но не давайте им власти.

Видя это бедственное положение всех революций, я > начал думать о бунтарстве, которое индивидуально. И индивидуальность способна синтезировать разрушительные и творческие силы в одно целое в своей невыбирающей осознанности.