Свобода под свинцовым небом (СИ)

       - Что тут помнить? Здесь же просто, - оживился Веня, присаживаясь на согнутые в коленях ноги. - В кубизме создается новая реальность, эти работы очень схематичные и написаны особыми тонами, ну, там, серыми, черными, темно-коричневыми, - он уже оседлал своего любимого конька под названием: «А я знаю!» и понесся вперед, пользуясь замешательством своего собеседника. - А здесь же однозначный экспрессионизм - искореженные линии, контрастные цвета, грубые мазки...

       - Ты хорошо разбираешься? - перебил его Феликс, сменяя изображение на мониторе, - это что за стиль?

      На экране возникла комбинация разноцветных квадратиков, треугольников, плотно состыкованных друг с другом. Картина напоминала пол, выложенный осколочной керамической плиткой разных цветов и размеров.

       - Я плохо разбираюсь, поверхностно, - Веня мельком глянул на новое произведение искусства, - классическая абстракция.

      Феликс на секунду задумался, а затем произнес:

       - По-английски сможешь повторить то, что только что говорил?

      Веня слегка пожал плечами:

      - Смогу, без проблем.

      Диалог завязался. Мало-помалу напряженность обстановки начала спадать, уступая место непринужденной беседе. Продемонстрировав еще десяток картин в самых различных направлениях, Феликс убедился в том, что о живописи Веня имеет достаточно четкое представление.

      - В пятницу откроется художественная выставка представителей дадаизма, - медленно произнес он, краем глаза наблюдая за реакцией Вени.

      - Живопись или скульптура? - довольно живо осведомился тот.

      - Живопись, - при свете монитора Феликс внимательно рассмотрел его лицо: искреннее, оживленное, оно приняло слегка печальное выражение.

      - Эх, мне некогда по выставкам ходить. Вы же времени на работу месяц выделили, - не преминул съехидничать Веня.

      Феликс устало закатил глаза, услышав очередное упоминание об этом.

      - Ну, сделай за полтора, за два, только побыстрее, это я так, к слову сказал, чтобы вы не расслаблялись, понятно?

      - Понятно, - Веня сладко зевнул, прикрывая рот рукой. - А дадаизм - это утопия, но мне она определенно нравится.

      - Все-то ты знаешь... Ого, уже четыре часа! - Феликс закрыл ноутбук и вернул его на тумбочку.

      - Зачем все? Выдумали вы, - Веня укрылся одеялом чуть ли не с головой и отвернулся в другую сторону.

      - В домашней обстановке ко мне можно «Фил» и на «ты», - Феликс потушил свет, в очередной раз позволяя темноте погрузить комнату в свое царство.

      - Я запомню. Спокойной ночи.

      - Уже утро. Спать осталось три часа.

      Веня не ответил. Беседа с Феликсом как-то незаметно успокоила его. Выпендрившись перед собеседником своими блестящими знаниями, тем самым с удовольствием самоутвердившись за его счет, с чувством выполненного долга он очень быстро заснул.

      Феликс лежал на спине с закинутыми за голову руками и размышлял о том, какой странный и удивительный человек лежит рядом с ним, словно не от мира сего. Полная самоотдача, детская откровенность, рассеянность и жажда новых ощущений - все смешалось в нем и находило выход в какой-то однобокой самореализации в жизни.

      Феликс перекатился вплотную к Вене и тесно прижал его к себе, уткнувшись носом в капюшон толстовки.

Глава четвертая

Звонок будильника был незнакомым. Кое-как разлепив глаза и с удивлением осмотревшись, Веня наконец-то осознал, где он находится. Рядом, на постели, скрестив ноги по-турецки, сидел Феликс и сосредоточенно сверял какие-то цифры из ноутбука с цифрами в тонкой папке, лежащей сбоку. На его остром носу блестели очки в легкой золоченой оправе, из-за чего политик с самого утра приобретал вид человека, занятого работой во благо нации.

      - О, Боже! Сколько сейчас времени? - простонал Веня, потирая ладонями заспанное лицо.

      - Семь утра, - деловито отозвался Феликс, не отрывая взгляда от экрана.

      - К восьми успею, - подумал вслух Веня и сел на кровати, спустив ноги на пол.

      - Так, - Феликс захлопнул ноутбук и положил его на клеенчатую папку, - быстро завтракаем и разъезжаемся.

      Его утренняя энергия оказалась заразительна - Веня бодро вскочил с постели, демонстрируя полную готовность к действию.

      В доме было светло и оживленно: по первому этажу важно прохаживался незнакомый охранник; женщина, по типу горничной, с большим усердием вытирала пыль; из кухни доносился запах свежей выпечки. При свете дня помещение, производившее мрачное впечатление накануне, выглядело приветливым и дружелюбным.

      - Доброе утро, Феликс Леонидович! Доброе утро! - с видимой радостью поздоровались обитатели первого этажа, едва завидя почти парящего вниз по лестнице депутата.

      Веня не отставал ни на шаг. Его появление в этом доме не осталось незамеченным, но вслух по этому поводу, из-за корректности или просто по привычке, никто не произнес ни слова.

      Просторная кухня была залита солнечным светом, искрящимся, прозрачным, новым светом нового дня. Здесь суетилась невысокая полная женщина в нарядном фартуке с косынкой на голове, ведь случайно оказавшийся волос в тарелке довел бы брезгливого в подобных делах депутата до исступления.