Свобода под свинцовым небом (СИ)

      - Здесь часто так бывает, - произнес Веня, прикасаясь к тканевому краю ночного светильника. - Я уже привык, - с этими словами он повернулся к своему гостю, наконец-то давая тому возможность сказать давно готовую, но такую болезненную для произношения фразу.

      - Веня, послушай, - Феликс остановился в полуметре, словно натыкаясь на невидимую стену. - Я так больше не могу. Ты не позволяешь думать о себе, и от этого все мои мысли заняты только тобою. В зале заседаний, на митингах - везде в каждом черноволосом парне я вижу тебя, и от этого становится просто невыносимо. Я причастен ко всему, что случилось с тобой, но видит Бог, как я страдаю от этого!

      Такого Феликса, искреннего, прямолинейного и откровенного в своих словах Веня не видел еще никогда. Он открывался словно с новой, ранее закрытой для всех стороны, со стороны своей слабости.

      - Ты сам виноват. Помнишь, как когда-то просил, чтобы я тебя приручил? - надломленным голосом произнес Веня, словно впервые рассматривая каждую черточку его лица.

      - Помню, - взгляд Феликса подернулся болью, заставляя уголки серых глаз покрыться сетью мелких морщинок. - Я безразличен тебе?

      - Нет, - Веня слегка вздрогнул. - Ради тебя мне хочется умереть.

      Феликс удивленно приподнял брови и отрывисто проговорил:

      - Ничто не может кончиться насовсем, слышишь? Нам нужно лишь немного счастья, хоть самую малость, и еще немного времени!

      - Чтобы начать все с начала? - с каким-то отчаянием уточнил Веня. Феликс не ответил: надежда, сквозившая в его взгляде, красноречиво говорила обо всем. - Тогда давай попробуем. Меня зовут Вениамин. Я - суицидник и анархист.

      - Очень приятно, - ни на секунду не задумываясь, его собеседник вступил в эту безумную игру. - Меня зовут Феликс, Я - моральный урод и продажный политик.

      Между взглядами светлых глаз пробежала искра, тут же погасшая в мятной зелени. В этот момент Феликса внезапно обуяла болезненная, сиюминутная потребность быть счастливым, пусть на короткое время, пусть хоть на сколько-нибудь, но только рядом с этим импозантным и неординарным человеком, ставшим таким недоступным и оттого еще более желанным.

      Сердце пропустило удар, заставляя сделать решительный шаг.

      Тонкие пальцы скользнули к выключателю, погружая комнату в полумрак, в котором главенствующую роль приобретали горящие фитили на плавящихся концах парафиновых свечей.

      Сократив расстояние до необходимого минимума, Феликс пылко прикоснулся к желанным губам, одной рукой зарываясь в смоляные пряди, а другой - обвивая тонкую талию.

       Этот вкус, кажущийся еще вчера безвозвратно утраченным, снова сводил с ума, заставляя язык проникнуть в манящий приоткрытый рот, чтобы в полной мере насытить вкусовые рецепторы со сладостным безумием.

      Тепло кожи под тонкой тканью рубашки заставило Феликса с силой прижать к себе вожделенное тело, до боли терзая чувственные губы, срывая с них глубокий вздох.

      Веня отвечал слабо, словно через силу, не попадая своими замедленными движениями в темп, заданный взбудораженным долгожданной близостью с ним мужчиной.

      В поисках любой опоры Феликс решительным движением подтолкнул Веню к ближайшей стене, заставляя того упереться лопатками в холод бетонной плиты. На мгновение разорвав поцелуй, Феликс внимательно посмотрел в широко распахнутые необъяснимой тревогой глаза Вени и осторожно взял его лицо в свои ладони. В ответ зеленые глаза распахнулись еще шире, как и раньше, глядя по-детски наивно и доверчиво.

      Эта близость сводила с ума, заставляя Феликса чередой поцелуев покрывать черные брови, бережно опускаясь к дрожащим векам и снова возвращаться к припухшим губам, заставляя их разомкнуться в безвольном движении.

      Руки Вени несмело легли Феликсу на плечи, словно сомневаясь в правильности своих действий. С пробирающей до костей дрожью Веня ощущал на себе посторонние взгляды, наблюдающие за ним через механический зрачок видеокамер. Они видели все, впитывая в себя атмосферу страсти и передавая ее на экраны компьютеров в виде похабного непристойного фильма.

      Предоставляя возможность покрасневшим губам своего любовника сделать глубокий вдох, Феликс проскользнул горячим языком вдоль шеи, ощущая пульсацию трепещущей артерии.

      Влажные прикосновения, начинающие вызывать у Вени сдерживаемый всеми силами прилив возбуждения, спустились вниз к острым ключицам, оставляя на них свои обжигающие следы. Нетерпеливые руки нащупали верхнюю пуговицу, принуждая ее немедленно покинуть плен тканевой петли, обнажая бархатную кожу. Тихий, еле слышный стон заставил Феликса продолжить свое невыносимое, тягуче-сладостное занятие.

      С каждой расстегнутой пуговицей горячие поцелуи спускались все ниже и ниже, вынуждая грудь Вени вздыматься все сильнее. Требовательные губы прильнули к соску, заставляя глаза полуприкрыться от сладкой истомы. Рука Феликса скользнула вдоль живота и слегка надавила на начинающий наливаться желанием половой орган, вызывая легкую дрожь от нахлынувших ощущений.