Свобода совести

управления». Пресвитерианство называлось в ней государственной религией, но к его исповеданию запрещалось принуждать. Отмечалось, что «те лица, которые проповедуют веру в Бога через Иисуса Христа (согласно тогдашним представлениям к их числу относились практически все протестанты, но не англикане и католики. — М. С.), хотя и отлично в суждениях от установленного государством вероучения. .. не будут подвергаться никаким ограничениям». Вместе с тем в период республики и протектората были приняты строгие законы, карающие за распространение атеистических и богохульных произведений, за несоблюдение воскресного дня.

Накануне реставрации в Англии монархии король Карл II в Брэд-ской декларации (апрель 1660 г.) заявил о готовности гарантировать своим будущим подданным «свободу следовать совести» в религиозных вопросах, не нарушая при этом мира и спокойствия в стране. Однако начало его правления ознаменовалось принятием жестких мер против пуритан и восстановлением официального религиозного единообразия. Уже в конце 1661 г. король утвердил «Акт о корпорациях», согласно которому каждый занимающий должность в городской или сельской администрациях должен был давать присягу на верность королю и Церкви Англии, вновь обретшей епископальный характер, и принимать причастие по её обряду. В 1662 г. новый «Акт о единообразии» требовал от всех действующих священников исключительного признания англиканской «Книги общих молитв». В итоге около 2 тысяч пуританских священников было вынуждено оставить свои приходы. Принятые впоследствии антипуританские законы, получившие общее название «Кодекс Кларендона»: («Акт о незаконных сборищах» 1664 г., «Акт о пяти милях» 1665 г. и др.) серьёзно ограничили возможности проведения молитвенных собраний, кроме англиканских, и привели к тому, что за сохранившими верность радикальным формам протестантизма пуританами закрепилось наименование диссентеров (от англ. dissent —несогласие).

Казалось бы, вновь наступил возврат эксклюзивизма. На практике же англикан и диссентеров сплачивал антикатолицизм, да и отсутствие в Англии такой централизованной административной системы, как во Франции, делало невозможным применение запретительных законов в полной мере. Реально религиозный плюрализм в Англии продолжал сохраняться, но за его законодательное закрепление ещё предстояла серьёзная борьба.

Таким образом, при всем многообразии нюансов и попятных движений в процессе противоборства религиозных толерантности и нетерпимости, общие тенденции представляются достаточно очевидными. Во-первых, на межгосударственном уровне сложилось по-

86

иимание необходимости закрепления хотя бы минимального уровня шаимной терпимости. Наиболее четким отражением этой тенденции мнился Вестфальский мирный договор (1648), утвердивший, как уже упоминалось, принцип «чья власть, того и вера».

Во-вторых, несмотря на стремление всех западноевропейских государств следовать принципу «чья власть, того и вера», фактическая терпимость в протестантских странах (за исключением Скандинавских) к середине XVII в. оказалась несколько выше. С другой стороны, сохранение во Франции преобладающего положения католической церкви делало реальной перспективу возврата к законодательной интолерантности, что впоследствии и произойдёт. Для практического закрепления сложившейся тенденции к веротерпимости и движения далее по пути к фиксации свободы вероисповедания, л впоследствии — и совести требовались дальнейшие теоретические разработки, которые, как будет показано далее, не заставили себя долго ждать.

Глава 5. Вопросы веротерпимости и свободы совести в философской мысли XVII в.

Теоретическое разрушение монополии католической церкви на обладание истиной, формулирование тезиса о свободе внутренней веры как самоочевидном и естественном праве, осуществленные крупнейшими идеологами Реформации — М. Лютером и Ж. Кальвином — явились отправной точкой для дальнейшего философского обоснования необходимости движения от религиозной нетерпимости к свободе вероисповедания, а в перспективе — и для их практической реализации. Однако на этом пути предстояло преодолеть немало препятствий, одним из которых была наметившаяся ещё в XVI в. тенденция к абсолютизации государственной власти. Государство всё в возрастающей степени стало пониматься как воплощение абсолютного права и разума. Не только в протестантских, но и в католических странах (как вследствие ослабления папства, так и под воздействием протестантской политической теории) возобладала концепция неделимости власти, считавшейся теперь принадлежностью исключительно государства. В практическом плане это постепенно привело к стремлению монархов поставить церковь под полный государственный контроль.