Свобода в СССР

Я вижу литературу, в которой редакции смело поддерживают произведения, появившиеся в их журналах, отстаивая свой самостоятельный взгляд на вещи и не давая в обиду автора, нуждающегося в защите» [97]. А это – уже намек на травлю прогрессистов в 1954 г. Об этом же и дальше: «Я вижу литературу, в которой приклеивание ярлыков считается позором и преследуется в уголовном порядке, которая помнит и любит свое прошлое» [98]. Это уже, пожалуй, борьба не просто за свободу писателя, а за его неприкосновенность. Писатель должен стать вождем общества: «Я вижу литературу, которая не отстает от жизни, а ведет ее за собой. Маркс писал о Бальзаке, что его сила заключается не только в том, что он изобразил людей своего времени, но предсказал характеры, которые еще должны были появиться»[99]. А что вы хотели? Социалистический реализм – это и есть сближение настоящего (реальности) и будущего – социалистического (коммунистического) проекта.

^{Хотя на II съезде прогрессисты уже начали излагать свою программу, в единый лагерь они еще не сложились, их противостояние с охранителями были пока слабее, чем та групповщина, которой возмущалась «железная старуха» Шагинян. Главным объектом атаки стал К. Симонов, на которого жестко напали М. Шолохов}[100]^{и В. Овечкин.}

^{Может быть, Симонову досталось от прогрессиста Овечкина за его умеренно–охранительных, официозный доклад? Да нет, Овечкин мстительно напоминает критику Эренбурга и Пановой о том, что он недостаточно ортодоксален:} «Не вы ли лично превознесли до небес пьесу Зорина, очень плохую, политически вредную, и в художественном отношении беспомощную? А потом что–то сквозь зубы, невнятно процедили _{насчет «ошибки»?»}[101] _{Так что не вам, т. Симонов, определять, что правильно, а что нет. Преемнику Твардовского достается ниже пояса:} «И не считаете ли вы, товарищ Симонов, что вы лично тоже обижены критиками, то есть обижены в сторону излишнего, безудержного захваливания и перехваливания всего содеянного вами в литературе по всем жанрам, в которых вы работаете?»[102] Это заявление Овечкина сопровождалось аплодисментами – многие не хотели бы видеть «выскочку» Симонова лидером советских писателей. Но и ответный залп по критикам Симонова был мощным и злобным..

М. Ибрагимов ответил Овечкину тою же монетой: «видимо, кое–кто, в том числе небезызвестный Померанцев, преподнесли т. Овечкину слишком усиленную дозу хвалы, вызвали в нем некоторые симптомы самомнения». В. Овечкин, «которого Померанцев пробовал использовать в качестве оружия в своих руках, в качестве козыря в фальшивой игре, до сегодняшнего дня ничем и никак не определил свое отношение к статье Померанцева. Согласен ли т. Овечкин с Померанцевым в том, что он, Валентин Овечкин, является единственным искренним, правдивым писателем в Советском Союзе или он считает это утверждение ложью, клеветой на нашу прекрасную советскую литературу?»[103] Сторонники бывшего и нынешнего редакторов «Нового мира» напоминают друг другу об идейных прегрешениях.

Итог склоке подвел К. Федин: «у многих создалось впечатление, что мешающая работе Союза писателей к жизни литераторов групповщина превращена теперь в дубину, которой устрашающе размахивает даже выдающийся и общепризнанный русский советский писатель. После речи Шолохова мы будем бояться собираться в одной комнате больше двух писателей вместе. (Смех, аплодисменты). Будем бояться, что на съезде с нами начнут разговаривать таким языком, каким говорил Шолохов с Симоновым»[104].

Теперь уже Симонов сорвал аплодисменты своих сторонников, ответив маститому писателю: «Можно всю Жизнь работать, стремясь подняться до уровня Шолохова–художника, никогда в жизни не опускаясь при этом до уровня Шолохова–критика»[105].

_{Полемика на съезде показывает, что «партии» еще только формируются. Но это – только самая завязка истории. И все же раскритикованные «уклонисты» оставались уважаемыми советскими писателями.} Эренбург и Панова были все равно избраны в президиум правления СП.