Свобода воли. Иллюзия или возможность

Допустим, вы пытаетесь разобраться, несет ли ответственность человек за какое-то происшествие. Конечно, можно опираться на одни только улики, вещественные доказательства и факт присутствия человека на месте происшествия. Но логичней всего задать ему и свидетелям событий вопрос об этом происшествии. В ответ, скорее всего, последует разъяснение в виде истории. Агент расскажет о том, что произошло, о чем он думал, на что надеялся, что получилось. По рассказу можно будет понять, какое отношение имеет этот человек к происшествию, какие мотивы им двигали, какую выгоду он приобрел и какие потери понес. Только по истории, в которой объединятся перспективы разных участников и свидетелей, можно будет определить вину или невиновность того или иного лица. Без истории нельзя определить, случилось ли убийство или это была самозащита, что было случайным стечением обстоятельств, а что – реализацией хорошо продуманного плана. Без истории нельзя ни разобраться, что произошло, ни справедливо оценить происшествие.

1. Конструкция характеризующего биографического нарратива

Но как определить, что может, а что не может быть непротиворечиво включено в историю, в биографический контур нарратива? Что может объединять историю и служить фильтром для нерелевантных элементов? Во-первых, историю может объединять перспектива. Истории обычно рассказываются или от лица какого-то персонажа, или поочередно от лиц нескольких героев, или с позиции автора. Но в каждый момент эта перспектива есть. Перспектива – это взгляд с точки с четкими временными и географическими координатами. Перемещение этих точек в развивающейся истории в основном последовательно и непрерывно как в пространстве, так и во времени. Даже тогда, когда это перемещение скачкообразно (как в истории «Где Я?»), скачки имеют объяснения.

Конкретное расположение точки перспективы обуславливает избирательное отношение к обстоятельствам и выражается в описаниях под каким-то специфическим углом зрения. Даже когда это перспектива с высоты «птичьего полета», это – конкретная перспектива. Она действует как прожектор, выхватывая из бесконечного множества допустимых описаний основное. Исходя из некоторой перспективы, часть обстоятельств выделяется как значимая, важная, основная, а другая часть, собственно большая часть, попросту игнорируется. Значимые события изображаются подробней, их временные рамки как бы раздвигаются. А незначительные обстоятельства упоминаются мельком или вообще не оговариваются. Отношение между различными по важности планами систематично. Выделяются главные и побочные персонажи, ключевые, образующие историю события и случайные обстоятельства. Ключевые события образуют канву сюжета или вехи биографии. Таким образом, законы перспективы позволяют отобрать и правильно расположить элементы рассказа.

Второе возможное объединяющее начало – это траектория психической жизни персонажа. История обычно состоит из объективных событий и действий героев. Действия, как мы уже знаем, увязываются с ментальными состояниями, а эти ментальные состояния, сочетаясь между собой, согласуются с сущностными характеристиками личностей. Ментальные состояния объясняют поступки, а характер и склонности личности – ментальные состояния. Из одних ментальных состояний проистекают другие. Таким образом, вся жизненная траектория должна быть в истории интеллигибельна. Это не означает, конечно, неизменности характера. Обстоятельства истории влияют на героя, они могут значительно изменить его состояния, характеристики и даже сущность. Но все эти изменения происходят не без причин. Причины включаются в историю и объясняют эти изменения. Таким образом, вся история становится понятной, последовательной, осмысленной, а траектория психической жизни персонажа не перестает быть непрерывной. В этой интеллигибельности – второе основание единства и фильтр для элементов нарратива.

Третий скрепляющий элемент биографической истории и одновременно ее фильтр – телеологическая направленность. История может объединяться движением личности к каким-то долгосрочным целям. Иерархия целей может увенчиваться каким-то основным ориентиром, главным маяком в путешествии личности. Именно этот главный ориентир, конечный смысл в масштабе всей жизни наделяет значением отдельные поступки и состояния. Кажется, главные ориентиры могут быть разные. Это может быть выживание, личное благополучие, доминирование, навязывание другим своей воли или получение максимального удовольствия. Но некоторые сторонники нарративного подхода (в первую очередь герменевтического направления) настаивают, что подлинное «личное благо» должно совпадать с добром как всеобщей ценностью: желанием жить хорошо вместе с другими и для других в справедливом обществе. Только наличие этого главного этического ориентира, по их мнению, делает осмысленной жизнь в целом и каждое действие в отдельности.