Свобода выбора

Я довольно много читал философов и натурфилософов, но даже и не чтение, а собственный опыт привел меня к тому, о чем я пишу нынче, что закрепилось в памяти как нечто существенное в этом плане. И вот я вкратце касаюсь здесь своих взглядов на проблему отношений человека с природой, своего восприятия природы, а отчасти даже и космоса, прежде всего потому, что законы природы — это демократия в ее идеальном воплощении. Ничего более мудрого человек придумать не может, а пытаться это сделать — напрасный, а может быть, и вредный труд. Повторюсь: вся природа построена на однажды найденном компромиссе между бытием и небытием, вся она — компромисс между всем и вся, что в ней существует. Демократический компромисс.

Говорят, что я — пантеист. Мне не очень-то по душе так ли, иначе ли классифицировать и свои размышления, и самого себя, но и возражений на этот счет я не имею: моя специальность — гидромелиорация, и многие годы природоохранной (как теперь говорят — экологической) деятельности, верно, дают к тому основания.

*

Однако же к чему все это, если автор ни слова не скажет о том, как воспринимает он демократию нынешнюю? Так называемую, но — реальную?

Я, кажется, уже упоминал о том, что нынешняя российская демократия — это нечто вроде незаконнорожденного дитяти, а может быть, и круглая сирота без отца, без матери. (Хотя этого, как известно, и не может быть.) Она пришла на клич Горбачева и других.

Демократическая государственность всегда возникала снизу вверх: из общества, для этого созревшего, шли требования наверх — к государственным структурам, чтобы они не особенно-то мешкая тоже демократизировались.

У нас — как всегда — все наоборот: демократию со своих верхов провозгласил Горбачев, Генеральный секретарь Коммунистической партии: с такого-то числа — мы государство новое и демократическое!

Далеко не все как следует расслышали этот клич, а из тех, кто расслышал, одни пожали плечами, другие горько или иронически улыбнулись: «Посмотрим…»

Нынче смотрим. И переживаем.

В истории России, не считая времен древнего Новгорода, подобный клич раздается второй раз — впервые он прозвучал в 1917 году от Временного правительства. Чем тогда этот призыв кончился — известно. Чем кончится нынче — неизвестно самому Господу Богу. Обещаниям, которые в неимоверном количестве даются на этот счет каждым, кто оказался у власти — и кто, к собственному великому сожалению, не оказался, — грош цена, бесконечные возражения, которые, опять же, облечены в форму обещаний, и медного гроша не стоят.

В том-то и дело, что и Ельцин, и Зюганов — воспитанники одной, коммунистической, школы, которая научила их, ничем не стесняясь, давать обещания, исходя даже и не из сегодняшней реальной действительности, а из некоего благополучного завтра, вполне обеспеченного всей и всяческой справедливостью.

Нынешних коммунистов своими руками создал Ельцин, поскольку в стране до крайности неблагополучно, а это и есть среда обитания коммунистов. В странах благополучных такому коммунизму нынче делать нечего, разве что раскладывать собственные никому не интересные пасьянсы.

И не так уж плоха для Ельцина оппозиция коммунистическая: прошлое, причем совсем недавнее, тяготеет над этой партией — а над Ельциным-то оно будто и вовсе не тяготеет, полностью освободился. Утопия!

Гораздо опаснее была бы для него умная оппозиция демократическая, возглавляемая авторитетным лидером. Но таковой нет и таковых нет. И не предвидится в скором времени. Есть два демократа (по их собственному мнению). Жириновский, который не на барахолке, а в Думе с большой сноровкой таскает женщин за волосы и без конца выпендривается на ТВ (это стало его специальностью). Правительству же он предлагает (в печати) заимствовать опыт мафии, создание мафиозной братвы из кабинета министров («Известия»).

Второй — это Явлинский. Этот говорит так, что понять невозможно: все тонет в некой глубине, а на поверхности остаются одни только амбиции.

Молодые внедумские демократические организации как-то уж очень быстро сникли, постарели, вспоминают свою такую недавнюю, так много обещавшую молодость и не находят своего места в современном обществе. Их довольно много, и по сю пору много там и беспартийных демократов, но как-то получается, что все напрасно, безрезультатно.

Организации эти раздроблены, создать единую политическую партию (подобную коммунистической?) они совершенно не в силах. Коммунисты из такой неприметной фигуры, как Зюганов, сумели сделать лидера, а демократы, при том, что таковыми являются и Солженицын, и Ковалев, а еще недавно в живых были Сахаров и Адамович, никакого лидерства создать не смогли, и нынче для Ельцина что демократические партии есть, что их нет — все равно. Тем более что Ельцин сам себя нередко объявляет первостатейным демократом (правда, чем дальше, тем все реже и реже).

*

Вспоминаю Андрея Дмитриевича Сахарова.