Свобода выбора фатальна

Лера кокетливо посмотрела на Брагина, потом на Ваху и, разрумянившись, тихо сказала:

– Желания – это не все в подлунном мире… Не надо преувеличивать их роль… Как, впрочем и преуменьшать… Есть более значимые вещи…

– У Вас необычайно красивый рот, – сделал комплимент Ваха, – от него не оторвать глаз, так и хочется слушать и слушать, даже не вникая в смысл слов, в суть сказанного… Так какие же это вещи важнее желания, мечты?

– Про мечту вы не говорили, – поправила Лера, – только про желание…

Официанты поднесли к ним бокалы с мускатным шампанским из Нового Света. Ваха с внезапным энтузиазмом поднял первый тост:

– За присутствующую здесь среди нас замечательную представительницу прекрасного пола, лучшую из ассистентов, которых я видел в подлунном мире, аспирантку, спортсменку, просто красивую девушку, первую мисс Леру…

Мужчины и женщины в гостиной с бокалами шампанского смотрели на Леру с нескрываемом восторгом. Раздались обычные в таких случаях возгласы:

– Лера, за вас!

– Пьем до дна за красавицу Леру!

– Все пьют до дна за ассистентку профессора Леру!

Возник шум и круговорот, чуть не все взволновались, спешили чокнуться, излучая расположение и восторг, чуть ли не полное поклонение к ней – по сигналу самого Вахи! – всем было необычайно приятно, что самый первый тост, задавший тон и веселую искру фуршета, был найден так верно. Одним словом, импровизация Вахи удалась. Водоворот отнес Леру, словно щепку в море, в другой угол гостиной к роялю. Лере предложили сесть за рояль. Наверное, она из-за своего волнения возражала. Именно тогда, словно по заказу, там появилась гитара. И Лере ничего не оставалось, как взять гитару и спеть пару её коронных песенок, разумеется, на английском, из репертуара Джоан Баэз, потом еще из репертуара Хьюстон и Битлов.

Подошедший к Брагину Гиви с рюмкой коньяка положил покровительственно Брагину руку на плечо и тихо со значением сказал без всякого акцента:

– Я всегда утверждал, что Битлы поют женскими голосами… – И резко сменив тему, заметил. – Молодец ваша Лера, не стала ломаться, отказываться – разохотилась, поет с удовольствием…. Люблю в женщинах породу и внутренний естественный аристократизм, а в мужчинах верность своему делу и твердость сказанного слова…

Брагин машинально спросил:

– Какого слова?..

Гиви посмотрел на Брагина в упор, не мигая, огромными, блестящими, чуть навыкате глазами. Что-то очень странное и неживое было в пронзительном и бездонном взгляде этого лысоватого человека, когда он твердо, с нажимом произнес:

– Высказанного слова, по делу… От абстракций перейду к конкретике наших потенциальных взаимодействий… – Гиви сделал едва уловимый жест рукой и его люди, что-то моментально уловив в этом жесте моментально отсекли попытку одного американского профессора приблизиться к ним и разделить компанию с досужими разговорами. – Предложение мое весьма серьезно и продумано… До этого момента с вами имел дело Ваха, с этого момента вам придется уже иметь дело со мной… Мне нужно ваше слово принципиального согласия…

Брагин как-то внутренне сжался и неопределенно пожал плечами во время возникшей многозначительной паузы, спросил также твердо и напористо в тон ему:

– О каком взаимодействии с Вахой вы говорите? Что вы имеете в виду, говоря о взаимодействии и принципиальном согласии – на что?..

Гиви отпил коньяка из хрустальной рюмки, расслабил узел на шикарном галстуке и неторопливо расстегнул верхнюю пуговицу на белоснежной рубашке. Тяжело и глубокомысленно вздохнул, прежде чем раскрыть рот:

– Я решил удвоить начальный гонорар, который предложил вам Ваха…

Брагину стало не по себе, когда он вспомнил, в какой беспрецедентной форме было сделано это предложение. Он покачал головой и произнес:

– Вы имеете в виду то, что было написано во флэшках, подброшенных в наше купе?