Свободен!

– Я просто предполагаю, что вы возьмете на заметку его имя, а потом сможете провести свое расследование. Вы же не собираетесь верить мне на слово.

Я намеренно не стал ничего записывать. Это было бы предательством по отношению к Габи.

– Слушайте, – заявил я. – Не знаю, чего вы добиваетесь, но наш разговор не имеет смысла. Заверяю вас, меня не обчистили, как вы выражаетесь. Мой брак с Габриэль – это только мое дело. Сожалею, что у вас ничего не получилось, но такова природа личных отношений. Вам придется это пережить.

Алекс протянул руку через стол и сжал мое запястье.

– Вам угрожает опасность, – произнес он серьезно.

– Мне ничего не угрожает.

– У меня есть причины полагать, что она опасна. То есть я не знаю, каким словом это назвать, синдром или еще что-то, но она вправду опасна.

– Думаю, я слушал вас достаточно долго. – Я поднялся, собираясь уйти. – Картина не складывается. Объясните, почему вы бежали от меня, если вы ни в чем не виноваты? Зачем вы меня фотографировали? Если Габи должна вам деньги, обращайтесь к ней.

– Вы должны меня выслушать. Эта женщина опасна. У нее серьезная проблема с проявлением ревности, из-за нее она становится похожей на психопатку. Нет, не похожей, она и есть психопатка. Я-то в своем уме.

– Хватит, – оборвал его я. – Я вас выслушал, но мое терпение лопнуло.

Этот человек меня преследовал, а теперь, добившись моего внимания, болтает всякую чушь. Даже если Алекс и был абсолютно прав, из-за того, как он вел себя, у него не было шансов, что я ему поверю.

Я вышел из столовой и вернулся в офис. Нашел листок бумаги и ручку. Я собирался записать имя Уильяма Барфилда, потому что не всегда полагаюсь на свою память. Но потом передумал и положил ручку обратно в ящик.

Глава 20

Я забрал мать из тюрьмы.

Такое случается не каждый день.

Моя мать восхитительна. Она не возмущалась, что ее надолго посадили за решетку, хотя ее заключение продлилось гораздо дольше, чем смог бы выдержать я. Она не стонала из-за того, что я ее не навещал. Но она была крайне недовольна тюремной пищей, что было несправедливо.

– Они забрали мой паспорт, – пожаловалась она. – И собираются обвинить меня в нападении. Мне нельзя покидать страну. Мне придется остаться с тобой на несколько месяцев.

– Если только они тебя снова не посадят, – с надеждой вздохнул я.

Когда мы добрались до дому, уже наступил вечер и Габи отправилась на работу.

Я решил порыться в ее вещах.

Была пара ящиков, которые считались ее, потом платяной шкаф, чемодан под кроватью и две сумки, одна из которых, видимо, была куплена недавно. Я начал с ящиков.

Я был осторожен, чтобы ничего не потревожить, хотя не стоило слишком беспокоиться, потому что обычно люди не помнят, как выглядело содержимое их ящика, когда они собирались на работу. Я немного приподнимал одежду, чтобы проверить, не спрятано ли там что-нибудь любопытное.

– Что ты делаешь?

– Что? – Я отскочил на милю.

Это была моя мать.

– Убираюсь, – объяснил я.

– Ты начал не с того конца, – заметила она. – Весь дом этого требует.

– Верно, – согласился я. – Ты можешь прибраться внизу.

– Не думаю, что у меня есть на это силы.

Все дело в твоей проклятой лени.

– Тогда приготовь мне чашку чаю, ладно? – попросил я.

Я продолжил поиски. Мне было не на что особенно смотреть, но я не останавливался, потому что пока не нашел даже ее свидетельства о рождении и чувствовал, что самое интересное еще впереди.

В чемодане под кроватью я обнаружил много фотографий. Они были все еще в фирменных конвертах фотоателье, но их уже рассортировали и разобрали. В них я не заметил ничего фальшивого или лишнего. В основном это были люди, которых я не знал. Пляжи, вечеринки, пара детей, несколько снимков каких-то спортивных соревнований. Одна или две фотографии Габи со светлыми волосами, на другой она была с темными волосами и светлыми бровями – комбинация, с которой она щеголяла сейчас. Она обесцветила брови, потому что они выглядели как у неандертальца, или ее брови от природы светлые, и она красила волосы темной краской? Я никогда не видел корней другого цвета и не замечал, чтобы она красилась. Я не был уверен, какое объяснение правильное.

На самом деле я не знал, что ищу. Запас свежеизготовленных писем от маньяка, которые бы доказывали, что их пишет она? Пачку документов, из которых стало бы ясно, что она взяла займы под дом? Подтверждение того, что я никогда бы не получил такую красивую женщину, если бы она не замышляла что-то серьезное…

В моей голове возникла мысль, не связанная с моими поисками.

Я помчался вниз, чтобы взять судебную повестку, переданную мне одним из чиновников. Она лежала где-то на кухне. Там должно было упоминаться имя финансовой компании, которой нанесен ущерб. Я смог бы позвонить им и выяснить, что они помнят.

Вошла Габи.

– Привет, – сказала она. – Я закончила раньше.

Наверху на кровати все еще были разбросаны фотографии.

– Я переоденусь, – объявила она. – Я подумала, что было бы славно перекусить сегодня не дома. Всем троим.

– Было бы здорово. Шикарная идея.

Она направилась к лестнице.

– Дорогая, – позвал я.

Она повернулась ко мне и улыбнулась: