Свободен!

Возможно, хлопнула дверь машины, но, вероятно, это кто-то из местных вернулся домой, чтобы поспать свои заслуженные два часа; потом я ненадолго проснулся, когда Габриэль вернулась из туалета или откуда-то еще.

Если у вас маленький ребенок и он никого не будит, вы спите крепко, потому что очень устали. Бессонница – непозволительная роскошь для молодого родителя.

Первое, что я запомнил тем утром, была Габриэль: она просунула голову в дверь нашей спальни. Я еще не мог очнуться от сна.

– Где Эми? – спросила она. Говоря это, она улыбалась.

– Не имею понятия, – ответил я. – Она не в кроватке?

Я повернулся в постели. В комнате было слишком светло.

Габриэль исчезла, а через минуту снова появилась.

– Я не могу найти Эми, – сообщила она.

Я выпрыгнул из кровати и побежал в детскую. Не знаю, что я ожидал увидеть. Кроватка была пуста.

Глава 32

До этого Габриэль была очень оживлена, а теперь окаменела. Я оглядел комнату, стараясь определить, что еще пропало. Наверное, одеяло. Я не был вполне уверен.

– Ее переносная колыбель. Похожая на корзинку, – сказал я. – Разве она не должна быть здесь?

– Думаю, да, – ответила Габи. – Я не уверена. Может, мы оставили ее внизу.

– Давай обыщем дом, – предложил я.

Мы знали, что ребенок не может ходить или ползать, и помнили, что не переносили ее, но все же обыскали дом.

Я постарался восстановить события предыдущего вечера.

Мы поели. Где была Эми? Мы забыли ее в машине? Мы вернулись из поездки и забыли ее? Я мгновенно отбросил этот вариант. Габриэль уложила ее. Когда мы болтали на кухне, Габриэль держала Эми на руках. Она сказала:

– Я устала, надеюсь, Эми тоже утомилась, потому что я хочу ее уложить.

– Надеюсь, будем спать как убитые, – пошутил я.

Не помню, чтобы я говорил Эми спокойной ночи. Возможно, я ее поцеловал, прежде чем они покинули комнату. Я уверен, что хотел это сделать, но точно не помню.

Я проверил все комнаты наверху. Даже заглядывал под кровати. Мне пришло на ум, что один из нас мог ходить во сне. Возможно, ребенок ночью заплакал и один из нас встал, а потом ничего не помнил. Она могла оказаться внизу на диване или в другом месте.

Я уже проверил гостиную и кухню.

Ничего.

Габриэль металась из стороны в сторону.

– Нужно позвонить, – сказала она.

– Что?

– Мы теряем время. Нужно звонить в полицию.

У меня возникла нелепая идея, что мы зря побеспокоим полицию и что нам бы лучше этого не делать.

– Я проверю машину, – предложил я.

– Тогда я звоню в полицию, – заявила она. – Но я плохо говорю по-испански.

– Да. Ты права. Я сам все сделаю, – согласился я. – Кому лучше позвонить?

– О, ради бога! – взвизгнула она.

– Я серьезно, – настаивал я. – Есть местная полиция, ее номер ноль девять два, есть национальная полиция, ее номер ноль девять один, еще существует гражданская гвардия для сельской местности, а мы, кажется, к ней и относимся, их телефон ноль шесть два.

– Замолчи, немедленно замолчи, придурок! – кричала она. – Ты просто ничтожество! Дай мне долбанный телефон! Какой первый номер ты назвал?

– Лучше остановимся на гражданской гвардии. Думаю, они нас не знают. Ноль шесть два.

– Значит, ноль шесть два. Ты ни на что не годен! – Она вернула мне телефон. – Ладно, я все равно не смогу объясниться по-испански, – выдохнула она.

Вскоре полицейская машина подъехала к нашему дому.

Двое появившихся мужчин были на взводе. На самом деле я позвонил не по тому телефону, но к делу мгновенно подключилось нужное подразделение. Один из приехавших был вылитый Шарль Азнавур, и это сбивало с толку; у обоих были переносные рации, которые беспрерывно потрескивали, и это неимоверно обнадеживало. Такие люди должны справиться с работой.

– Я сразу должен вас заверить, что мы привыкли иметь дело с похищениями, – произнес похожий на Азнавура. – Каждые две недели происходит одно похищение. Обычно нам удается вернуть ребенка. ЭТА не хочет настраивать против себя общественность.

– Значит, вы считаете, что это сделала ЭТА? – уточнила Габриэль.

ЭТА нам в голову не приходила.

– У вас уже потребовали выкуп? – поинтересовался полицейский.

– Нет, – ответил я.

Я сел. Кошмар продолжался.

– Можно осмотреться?

– Если вы найдете ребенка в доме, я вас лично расцелую, – заверил я.

Он засмеялся:

– Нет. Я хочу выяснить, как они проникли внутрь. Вы запирали двери прошлой ночью?

– Да, конечно. – Говоря это, я понял, что не помню, делали мы это или нет.

– Окна разбиты?

– Нет, не думаю, – ответила Габриэль. Она ходила туда и обратно по комнате и крепко сжимала губы, а все мускулы ее лица были напряжены. – О боже, это просто ужасно, – повторяла она.

Полицейский попытался привлечь наше внимание. Он что-то говорил, но мне было трудно разобрать смысл его слов.

– Очень важно, чтобы вы вспомнили, – настаивал он.

– Что вспомнили?

– Сегодня утром входная дверь не была заперта? А задняя дверь?