Свободная комната

После того как он уходит, я иду в ванную, их ванную, и беру оттуда губку. Я скребу, скребу и скребу, пока все следы крови и шерсти животного не стираются с белых половиц.

Глава 8

Я хожу кругами, шагаю туда-сюда, еще немного кружу, прежде чем замереть перед дверью в студию доктора Уилсона. Из-за своей нерешительности я опоздала на десять минут на нашу первую встречу. Я правда не могу себя заставить. Психиатры, психотерапевты, мозгоправы. Они мне не помогают. Хуже всего то, что сеанс с психотерапевтом может отбросить меня назад на темную сторону, где меня ждут только страшные вещи, а контроль выскальзывает из моих пальцев, как бы они ни старались его удержать.

Я делаю вдох, и воздух заполняет мою пустую грудь. Напоминаю себе, что приехала сюда ради мамы и папы, что-то вроде рождественского подарка заранее. Остается только мужественно перетерпеть. Без сомнения, наш добрый доктор – отличный парень, одно из светил своей профессии, но я знаю, что он не может мне помочь. Не может. И никто не может.

Кроме меня самой.

Я не знаю, почему Уилсон называет свой врачебный кабинет «студией»: вообще-то он психиатр, а не рок-звезда. Возможно, это новое модное слово, которое психиатры используют для обозначения места, где они ведут дела. Его «студия» находится в элитном Хэмпстеде, в симпатичном отдельно стоящем коттедже. «Мерседес», припаркованный у входа, кричит о большом заработке. Должно быть, в список его клиентов входят миллионеры, у которых с головой не все в порядке, бедные маленькие богатые детишки и тому подобное.

Даже после того как я постучалась, желание смотаться отсюда не покинуло меня. Но Уилсон оказался проворным; он уверенно распахнул дверь в мгновение ока.

Несмотря на неловкость, я чуть не расхохоталась. Он копия Зигмунда Фрейда: коротко стриженные волосы, аккуратная седая бородка. Даже очки похожи на пенсне. Но образ лопается, как мыльный пузырь, как только он открывает рот. Он говорит на чистейшем английском, без немецкого акцента.

– Лиза? Приятно познакомиться, – он говорит глубоким голосом, очень вдумчиво, как те, кто подбирает каждое слово, прежде чем что-нибудь сказать.

Сейчас субботнее утро, так что приемная и комната ожидания пусты, и мы здесь одни. Он задает мне пару вопросов о здоровье моих родителей, пока мы идем дальше; похоже, он не видел их довольно давно. В его кабинете мне снова приходится сдерживать смех. У него стоит настоящая психотерапевтическая кушетка. Очень дорогая, блестящая, набивная и покрытая иссиня-черной кожей.

– У вас кушетка, – я не могу сдержать удивление.

Он не обижается, а тепло улыбается, при этом в уголках его глаз появляются морщинки:

– Некоторые мои клиенты, кажется, рассчитывают увидеть кушетку, а я не люблю разочаровывать. Попробуйте прилечь, если хотите. Или вот здесь есть отличный стул.

Я не могу удержаться. Забираюсь на кушетку, как на карусель. Устраиваюсь поудобнее, откидываюсь назад и погружаюсь в ее гостеприимный комфорт. Но хоть здесь и очень уютно, я хочу как можно скорее закончить, поэтому отказываюсь от его предложения чая, кофе или бутылочки воды.

Не успеваю я оглянуться, как он уже сидит в собственном кресле, сплетя пальцы на коленях:

– Не возражаете, если я запишу то, о чем мы сегодня будем говорить?

Я качаю головой. Какая разница, что он записывает? Я знаю, какие вопросы он собирается задать, и я готова оттарабанить ответы, а потом уйти. Но я беспокоюсь, что могу потерять самообладание, пока рассказываю свою историю по порядку.

Он начинает: могу ли я рассказать ему что-нибудь о себе?

Конечно. Я тараторю подготовленное резюме.

Я милая представительница среднего класса из Суррея, единственный ребенок, выросла в идиллическом окружении с любящими и стабильными родителями, которые давали мне все необходимое. Абсолютно все. Я преуспевала во всем, что изучала в частной школе, которая в своей брошюре характеризовала себя как «выдающуюся». Я стала одной из тех редких девушек, которые в университете изучают математику, а затем работают в сфере элитного программного обеспечения в финансовом секторе. Я быстро поднялась по карьерной лестнице. Я дисциплинированна, сосредоточенна и трудолюбива. У меня нет настоящих друзей, но слушайте, кому они нужны? У меня был один настоящий парень. Да, один, точно. Меня никогда не насиловали, так что здесь выяснять нечего, я никогда не принимала наркотики, и у меня нет алкогольной зависимости. Вот и все. Это я.

Я заметила, что он много записывает, гораздо больше, чем стоило бы, учитывая то, что я ему рассказала. Мне приходит в голову, что, возможно, он просто составляет список покупок. Возможно, он не больше жаждет потратить свое субботнее утро на разговоры со мной, чем я на разговоры с ним. Может быть, он делает это только для моих родителей. Тут я вспоминаю, что он друг моего отца, так что он может знать обо мне больше, чем говорит. Мои пальцы впиваются в кожаную обивку дивана.

– Понятно.

Этот односложный ответ совсем не то, что я от него ожидаю. Я жду уточняющих вопросов. Он не задает ни одного. И заканчивает делать заметки.