Свободная охота (сборник)

– Показывай, Коля, – Терехов сник, спина у него затряслась. В следующую минуту он почувствовал, что рука Ефремкова лежит у него на плече, просипел: – Не бойся, Коля, я не раскисаю. Ты не бойся…

В глухоте вновь появилась трещина и истончившийся усталый голос водителя заставил Терехова вздрогнуть. Собственно, он вздрогнул не от того, что ему сделалось страшно или больно или было жаль себя до слез, а от того, что вновь услышал голос, – любой звук, пробившийся сквозь недобрую важную тишь, заставил бы его вздрогнуть. Терехов, не боявшийся пуль, не боявшийся смерти, лиха, напастей и басмаческого ножа, вдруг испугался, поёжился нехорошо, с опаскою повернул лицо к Ефремкову. Лицо и без того потное сделалось совершенно мокрым, будто капитан попал под проливной дождь.

– Ты что сказал, Коля? – едва слышно шевельнул он губами, снова стал протирать руками глаза: а вдруг и слепота отступит, а? Что же такое с ним происходит, что?

– Сейчас душманы опять попрут, товарищ капитан.

– Ты мне показывай, Коля, куда надо стрелять, я тебе помогу!

– Может, нам уйти, товарищ капитан? Мы своё дело сделали…

– Нет, Коля. Это приказ. Душманов надо держать в ущелье. Как можно дольше держать, тебе понятно?

– Ещё бы, – горьким голосом пробормотал Ефремков.

– Ты вот что. Коля… ты отложи «ака»^[2], ты возьми себе пулемёт. Бей из ручника. Я тебе помогу, ладно? Кричи только, куда надо бить, налево или направо. Ладно, Коля? Ты кричи!

– Зачем нам тут помирать, товарищ капитан? – опять начал гнуть своё Ефремков. Терехов ёжился на своём сидении, не видя Ефремова, он чувствовал, в какой позе сидит сейчас тот, что делает, как крутит своей забинтованной круглой головой, – не надо помирать, товарищ капитан! – Терехов ощутил, что Ефремков, хоть и оглядывается по сторонам, следит зорко за горловиной, но на убитого Кучеренко смотреть боится. – Пора уходить, товарищ капитан.

– Нет, Коля!

– Мы здесь погибнем, товарищ капитан!

Выкинув перед собою руку, Терехов ударился ею о железную панель, засипел, втягивая сквозь зубы воздух, отёр опущенными пальцами глаза, нажал посильнее, стараясь разодрать страшную красноватую ткань, покусал зубами губы – хоть и мелькали в дрожащем мареве светлые пятна, а эту прочную ткань не дано было разорвать. Но всё равно Терехов верил, он уже твёрдо поверил, что эту ткань обязательно разорвёт.

– Ты представляешь, Коля, что будет, если мы банду выпустим из ущелья?

– Колонна же ушла, они не догонят колонну, – в Ефремкововом голосе появилось что-то стеклянное, тонкое, особо звучное, чего раньше не было, и Терехов встревожился.

– Что, Коля, опять душманы?

– Опять.

– Коля, подсказывай! Я буду из станкача бить, а ты бей из Кучеренковского пулемёта…

Конечно, обидно умирать на чужой земле, обидно и худо, и совсем худо будет, если тело твоё бросят в могилу, вырытую в здешней рыжей каменистой почве, среди дымных гор и долин… Но чужая ли это земля? Ведь тут так много полегло наших ребят, полегло во имя одного – чтобы никогда здесь не грохотала пальба, не вспарывали воздух пули и осколки, чтобы не били из дальнобойных буров стариков и не рубили пальцы детишкам, всего два раза в жизни сходившим в школу, – в этом была вся их вина, чтоб не минировали дороги и не стреляли ракетами по городам. Что может быть выше, честнее, святее жизни этих ребят и может ли быть горше смерть, чем их? Нельзя уходить отсюда, нельзя, пока не станет тут тихо, пока люди не помирятся друг с другом.

Они держались ещё долго: Терехов, который уже начал немного видеть – ожог глаз был временным, он проходил, и худенький ефрейтор, которому никогда не хватало каши на ротных обедах – выкатывали свой бронетранспортёр навстречу банде, стремящейся вывалиться из каменного проёма, растечься по долине, хлынуть вслед колонне, догнать на расписных сильных грузовиках «бретфорд», имеющих дизельные моторы, способные работать в горах, не задыхаться, и не выпускали банду из ущелья – выполняя приказ, они держались ещё минут двадцать. Что именно, какая сила помогала им – земля ли здешняя, которую они защищали, либо же память и тепло земли, с которой они пришли – кто ответит на этот вопрос? Собственно, ответы-то будут очень простыми и одинаковыми, только слова разные будут, вот и всё.

– Коля, Коля, я видеть начал! – вскричал Терехов обрадованно, когда они в очередной раз загнали банду за камни, а Ефремков не дал высунуться гранатомётчикам. – Я видеть начал! – полоснул очередью по чалме, показавшейся из-за огромного потного валуна, сощурился удовлетворённо – от валуна полетело крошево. – Приготовься, Коля, минут через пять будем отходить! Минут пять продержимся и отойдём.

– Есть, товарищ капитан, – отозвался Ефремков обрадованно, подал бронетранспортёр назад, потом вперёд – сделал качок, затем снова назад и вперёд, сделал второй качок – что-то попало под колёса, какая-то неразмолотая каменюга, – есть приготовиться, товарищ капитан! Я давно… – он не договорил…